— Каким таким испытаниям?
— Здесь, в отеле. В «Сент-Джонс» на работу не принимают первого встречного. Каждому, кто хочет занять приличную должность, нужно сначала сдать уйму экзаменов.
— Ты воспринимаешь все слишком серьезно. Разве так можно? Отдышись слегка, оглядись вокруг. Может, ты совсем не туда идешь?
— Туда, туда! И нет у меня времени на отдых. От этого зависит моя жизнь, моя судьба. Я просто обязана достойно показать себя на экзаменах…
— Понимаю. Я помню: ты не хочешь зависеть от семьи. Но это не значит, что твоя судьба поставлена на кон из-за каких-то там экзаменов.
— Я мало что знаю о своей судьбе. Но экзамены для меня очень важны.
— Иногда выход совсем рядом, а ты его не замечаешь, потому что карабкаешься на вершину, которая тебе совсем не нужна.
— Ты говоришь загадками.
— Понимаю, тебе сейчас ужасно трудно. И даже не с кем поделиться. Родителям ты сказать ничего не можешь, иначе они начнут вообще тебя отговаривать от работы. Место женщины на кухне. Так?
— Именно так. Ты первый, кто осознал весь трагизм моего положения.
— Но больше, — заявил Родриго, — тебе не придется страдать в одиночестве. Завтра твоя жизнь изменится.
— Нет, завтра ничего не выйдет, — проговорила Мэри, — завтра Кандис пойдет на вечеринку, я останусь в квартире одна и хоть смогу как следует позаниматься. Прости.
— Тебе не за что просить прощения. Наша завтрашняя встреча все равно состоится.
— Как же так? Я тебе объяснила, что…
— Я слышал. Завтра вечером я приду к тебе как настоящий друг, приготовлю ужин, уберу со стола и вымою посуду. А затем растворюсь в пустоте. Ты в это время будешь грызть гранит науки. Я сварю кофе, принесу его тебе и снова исчезну.
Она взглянула на него.
— И ты не будешь приставать ко мне с разговорами?
— Нет, конечно. Обещаю.
На следующий вечер, когда Мэри выходила из «Сент-Джонса», Родриго уже ждал ее. В руках у него были огромные пакеты. Он довез ее до дома и, едва Мэри отперла дверь, сказал:
— Занимайся тем, чем собиралась. А я пока буду готовить.
Прошло несколько минут, и он подал ей кофе, после чего снова отправился на кухню и принялся греметь посудой. Через несколько минут шум прекратился. Наступила тишина. Мэри пробралась на кухню посмотреть на всякий случай, там ли он еще.
— Кыш! Возвращайся к своим книжкам! — цыкнул он на нее.
Она рассмеялась и пошла обратно в комнату.
Через полтора часа ужин был готов.
— Мясо! — Мэри открыла крышку и с наслаждением повела носом. — Какой великолепный запах!
— Надеюсь, вкус тебя тоже не разочарует.
Мэри вдруг вспомнила кое-что. Когда-то ей приходилось есть нечто подобное.
— Ты был…
— У твоего отца. Это он дал мне рецепт. Сказал, что в свое время, когда ты была еще маленькой, сам готовил тебе мясо по старому испанскому рецепту.
— Я и забыла… Да, когда-то он был нежным…
— Видела бы ты его сегодня! У него прямо глаза заблестели, когда он начал мне рассказывать, как приготовить мясо так, как ты его любишь.
— Но ведь с тех пор прошло столько лет!..
— Возможно. Но он до мельчайших подробностей помнит, как готовил это восхитительное блюдо для своей любимой девочки. Так, погоди, сейчас будет десерт, приготовленный в соответствии с указаниями сеньоры Вальдес.
От неожиданности Мэри потеряла дар речи. Родриго пошел на кухню и вернулся с апельсинами в вине.
— Ты сказал… — нашла наконец в себе силы вымолвить Мэри, — что и мама?..
— Да, мы говорили с сеньором Вальдесом, он изложил мне свой рецепт, а за десертом послал к твоей маме. Мы пошли вместе. Похоже, она сказала ему, что ты пытаешься заставить меня ревновать. Поэтому и связалась с Максом. Твой отец решил, что я вознамерился завоевать твое сердце, и принялся меня отговаривать. Брось, сказал он, а то она вообразит о себе невесть что. Твоя мама велела ему не болтать чепухи.
— Мама? Велела папе? Не может быть!
— Может. Это только перед детьми твой отец корчит из себя начальника. На кухне же, стоит ей заговорить с ним, он едва под козырек не берет. Она лишь пальцем покажет, что ей нужно, и он тут же несется доставать из шкафа сковородки и чистить картошку.
Мэри улыбнулась. Она не поверила ни единому слову.
