Чудаки с Улики. Зимние птицы - страница 53

Тень от вертолета неслась вдоль будущей железной дороги, пересекала поселки из вагончиков и палаток, новые деревянные бараки, стройки каменных домов и заводов, мосты через речки и ключи. И там и сям по извилистым дорогам пылили самосвалы, наполненные камнем и гравием, бетонными плитами и тумбами; в карьерах ворочались экскаваторы. Василек никогда не видел их близко наяву и сверху принимал за зверей-великанов, неуклюже пытающихся выбраться из глубоких ям. Своим малолетним умишком Василек не мог толком осознать, что означает БАМ, однако чувствовал: что-то творится небывало великое на земле. Хоть год лети над сопками и марями, и не будет этому человеческому творению конца. Василек испытывал чувство гордости и видел себя необыкновенно взрослым, как бы причастным к большой работе.

По низинам и распадкам бежали речки с белесыми галечными косами. Там, где была глубина, речки ярко синели, а на перекатах молодым снегом вскипали буруны. Возле одной из таких речек показался палаточный табор. Вертолет сбавил гул, рывками падая вниз. Присел на косе. Милешкины вылезли из кабины. Ветер от винта растрепал им волосы, запорошил глаза.

Когда вертолет снова взлетел и подался в сторону острой вершины сопки, на косе стало необыкновенно тихо. В кустах черемушника и тальника журчала речка, где-то далеко за лесом невнятно шумела вода. Милешкины неприкаянно стояли на косе и смотрели на безмолвный табор. Наконец там вырос обросший, в зеленой тужурке мужчина.

— Но чо застряли? — хрипло сказал он Милешкиным, раздирая пятерней русые лохмы. — Идите сюда, я вас зажарю на костре и сожру с крупной солью вприсыпку. — Идите, не бойтесь.

— Ты нам сначала скажи, людоед, — с шуткой, но не без тревоги обратилась к мужчине Людмила, — здесь ли Милешкин работает?

— Тимоха, што ли?.. Ну да, здесь…

— Слава тебе господи! — вырвалось у Людмилы. — Застали! Пойдемте, удальцы, к палаткам.

По выбитым ступенькам Людмила первой взбежала на берег, оглядывая табор, быстро спрашивала у обросшего, по-медвежьи бурого мужчины:

— Где же он? На работе?.. Когда вернется?..

Бурый, словно очнувшись ото сна, кинулся сдергивать с веревок майки, носки и швырять в палатки.

— Так вы правда, што ли, семья Тимохи? — громко обратился он к Людмиле. — И правда ведь росточки обличьем смахивают на Тимоху Милешкина! Ну верткий парень: и на БАМе, и дома успевает… Вы окапывайтесь пока, а я рубон сварганю, еду, значит. — Бурый носился по табору, вытащил из палатки побитый транзистор, поймал «Маяк».

— Во музыка! Слушайте! — И покатился с уклона к реке, гремя закопченным ведром.

Людмила с удальцами села на скамью за длинный стол под берестовым навесом и неприкаянно осматривала холостяцкий табор.

На душе у нее творилось что-то непонятное: не чаяла увидеть Милешкина и в то же время какая-то неуверенность, путаница в мыслях, тревога… Что она скажет в первую минуту мужу, как ей вести себя и как он посмотрит на столь неожиданное ее появление? Удальцы тоже сидели за столом мокрыми галчатами, серьезно и настороженно смотрели на хвойный лес, на пустые палатки. Ничего не спрашивали у матери, между собой не разговаривали, каждый думал о своем.

— Скоро папа вернется, — первой заговорила Люсямна, — а на столе чашек немытых гора и ужин надо варить. Лохматый дядька наварит так, что в рот не возьмешь.

Девочка собрала чашки и ложки, вспугнув рой мух, понесла к речке. От горшка два вершка, а шагаёт степенно, смело, как будто давно проживает в таборе геологов, привыкла, стала хозяйкой.

— Петруша, чего рот разинул, мух ловишь? — крикнула среднему брату. — Догоняй меня!

— Вот так доча растет! — повеселела мать. — Вырастет, непременно будет председателем колхоза. И то правда, удальцы-молодцы, хватит нам рассиживаться. Вернется Милешкин с работы голодным, и, если увидит пустой котел, ему будет не до нас.

Людмила спросила у Бурого, который хряпал топором дрова для костра, чем он собирается кормить рабочий люд. Бурый показал запасы провизии: солянку в банках, концентраты в пакетах…

— Ленков и хариусов ловим, — не хотел прибедняться повар.

Людмила взяла нож и отправилась вдоль берега по зарослям шиповника и таволги. Нарезала она какой-то крупной сочной травы, обдала ее кипятком и принялась варить зеленый борщ. Удальцы и Бурый вертелись вокруг Людмилы на одной ноге. Парень успевал и дело делать (он по велению Людмилы передвигал на тагане ведра с места на место, регулировал жар костра) и без умолку рассказывал, какой работяга Тимоха Милешкин — механик буровой машины, как партия ищет на трассе подземную речку. По теории речка должна быть, а на практике ее что-то пока не видно. Вдоль железной дороги поднимутся заводы и фабрики — нужно будет много воды.