Я сунула в тостер еще четыре ломтика хлеба и достала из буфета джем и новую, непочатую банку черносмородинового варенья. Когда все было готово, я поставила на стол свою чашку и две тарелки с гренками, намазанными маслом, одну для нее, одну для себя. Я успела проголодаться и скоро съела порцию, которую приготовила для себя, — варенья не хотелось, и так хорошо: теплое масло и хрустящие свежие гренки. Было очень вкусно, словно что-то из давнего прошлого, какое-то детское удовольствие. Потом, доев, я налила себе еще чаю; мне все еще хотелось есть, и я правда чувствовала себя счастливой, сидя в этой тишине, глядя на снег, поэтому я стащила сперва один ломтик, потом другой, потом все гренки, которые приготовила для Мари, и съела их с вареньем, еще теплыми.
