- Доктор, но как мы можем найти невидимое существо?
Мукерджи, с трудом подавив раздражение, ответил:
- Видимый спектр - не единственный род электромагнитного излучения во Вселенной. Если эта штука живая - она должна хоть _что-нибудь_ излучать. У нас есть головной компьютер с миллионами чувствительных выводов, разбросанных по всей больнице. Разве нельзя заставить его обнаружить перемещающийся по помещению источник инфракрасного или ультрафиолетового излучения? Или даже рентгеновского. Бога ради, мы же не знаем, что он излучает. Могут быть даже гамма-лучи. Понимаете, что-то ужасное вырвалось на волю и прячется у нас в больнице, человек не может обнаружить его, а компьютер может. Пусть он и поработает.
Доктор Бейли сказал:
- Возможно, энергия, по которой мы сможем обнаружить его, это, э... телепатическая энергия, доктор.
Мукерджи пожал плечами:
- Насколько мне известно, телепатические импульсы не имеют никакого отношения к электромагнитному излучению. Но вы, конечно, правы, я мог бы обнаружить нечто в этом роде, и я согласен провести обследование каждого этажа сразу же, как только закончится наше совещание, - он повернулся к Накадаи. - Ри, что ты нам скажешь про этих космонавтов?
- Все четверо проспали восемь часов, и ни малейшего намека на кошмары. У них были какие-то сны, но все как обычно. В последующие два часа я разговаривал с ними по фону и устроил им беседу с некоторыми пациентами, у которых тоже были кошмары. Они согласились, что сновидения, которые были у них сегодня и у космонавтов, по характеру одни и те же, так же как по структуре и по общей интенсивности ужаса. Лейтмотивом всех кошмаров были картины распада тканей и незнакомые пейзажи в сочетании со всеподавляющим, почти нестерпимым чувством изолированности, одиночества, оторванности от своих.
- Это согласуется с гипотезой об инопланетном существе, как причине всего происходящего, - сказал Мартенсон, психолог. - Оно бродит, стараясь связаться с нами, стараясь сказать нам, что ему здесь вовсе не нравится. Его рассказ доходит до человеческого мозга лишь в форме ужасных кошмаров...
- Почему оно обращается только к спящим людям? - спросил какой-то студент.
- Видимо, только с ними оно может контактировать. Возможно, бодрствующий мозг невосприимчив к его сигналам, - предположил Мукерджи.
- Сдается мне, - вмешался офицер безопасности, - что вы громоздите друг на друга предположения, оснований для которых вовсе нет. Подняли шумиху вокруг телепата-невидимки, который нашептывает людям на ушко всякие кошмары. А может, это проникшая в голову зараза, или что-нибудь в пище, или...
Мукерджи ответил:
- Гипотезы, которые вы выдвигаете, уже проверялись и отброшены. Мы разрабатываем данную версию потому, что она связывает все воедино, хотя и звучит фантастически. Так или иначе, она - все, что у нас есть. С вашего позволения, я отправляюсь обследовать здание на наличие телепатического излучения, - и он вышел, сжимая ладонями раскалывающуюся голову.
14.
Сатина Рэнсом завозилась, вытянулась и затихла. Она поглядела вверх и увидела изумительное сияние колец Сатурна, просвечивающих сквозь купол смотрового зала. В жизни она не видела ничего более прекрасного. С такого расстояния, всего лишь около семидесяти пяти тысяч миль, она явственно различала зоны колец, вращающихся вокруг Сатурна, каждое со своей скоростью, и черноту космоса, видимую в промежутках между ними. И сам Сатурн, сверкающий в небесах - яркий, огромный...
Что это за раскатистый звук? Гром? Его не может быть здесь, на Титане. Снова грохот. Сотрясение почвы. Трещина в куполе! Нет, нет, нет! Чувствуете, воздух рвется наружу, глядите, вон заползает зеленоватый туман... кругом падают люди... что случилось, что случилось, что случилось? Неужели на нас упал Сатурн? Этот привкус во рту... а... а... а...
Сатина закричала. Закричала снова. И кричала без остановки, проваливаясь во тьму, закутываясь в мягкое одеяло бессознательности, дрожа, благодаря судьбу за то, что ей есть куда спрятаться.
15.
Мукерджи в сопровождении трех офицеров безопасности и пары студентов обошел все здание. Он осматривал отделения, о существовании которых даже и не подозревал. Он обследовал подвалы, подвалы под подвалами, и подвалы под ними; он побывал в лабораториях и помещениях компьютеров, палатах и приемных покоях. Он все время оставался в состоянии полной телепатической восприимчивости, но не заметил ничего, ни единого всплеска ментопотока. Почему-то это его не удивило. Уже близился рассвет, и он хотел только одного: спать. Проспать бы часов шестнадцать, и больше ничего. И наплевать ему на кошмары. Устал он просто несказанно.
