— Я буду тебя доставать своим присутствием, — сообщила Гермиона, устроилась поудобнее, достала из кармана мантии заветную пробирку и запустила в нее голубой огонь.
— С такой выпендрежницей и правда противно даже рядом сидеть, — хмыкнула Дафна. — За что тебе должен Флинт?
— Ты-то откуда знаешь?
— Кто-то что-то слышал, кто-то что-то обсуждал в коридоре, а у меня хороший слух.
— Рассказала ему кое-что.
— А что?
— Не скажу.
— Не вредничай.
— Просто не знаю, можно ли. Если можно, то скоро все и так узнают.
— А. Тогда неинтересно.
Они еще немного посидели молча. Потом Гермиона достала из кармана раздражающий ворох скопившихся там бумажек и стала в нем разбираться. Теряется же половина записей в итоге!..
— Неряха, — прокомментировала Дафна, глядя на этот ужасающий бардак. Гермиона мысленно с ней согласилась.
— Пустышка, — парировала она. — У меня хотя бы есть… внутреннее содержание, — она демонстративно потрясла «внутренним содержанием» карманов, и пара бумажек, не удержавшись в общей кипе, спланировала на пол.
— Это… принципиальная позиция, записывать все на таком ненадежном носителе? — спросила Дафна, с хихиканьем наблюдавшая, как Гермиона собирает утерянное.
— Нет, конечно. Просто записную книжку взять не догадалась, — призналась Гермиона.
— Понятно, — протянула Гринграсс, достала палочку и прошептала несколько слов, указывая на пробирку с голубым огнем, и тут же голубые языки пламени сплелись с нежно-зелеными, а следом появились и яркие изумрудные. Это было еще красивее!
— Что это за заклинание? — разумеется, спросила Гермиона.
— Семейная поправка к формуле. Тебе не понять, конечно, — высокомерно ответила Гринграсс.
— Научи, а? Пожалуйста!
— Как мне нравится видеть тебя просящей и заискивающей! Но — нет. Ну, разве что, может быть, умолять начнешь.
— Понимаешь, какое дело, Гринграсс, я бы с радостью, да не умею.
— Ничего, это дело наживное. Научишься.
— Может быть, — кивнула Гермиона, распихала по карманам более-менее разобранные бумажки, подхватила пробирку с зелено-голубым огнем и ушла в Библиотеку.
— Наконец-то, — донеслось ей в спину.
Огонь сохранял свою расцветку до позднего вечера, пока не погас.
Следующим вечером Гермиона нашла под подушкой блокнот. На первой странице блокнота аккуратным округлым почерком была написана латинская формула из шести слов, а чуть ниже шла противоречащая светским правилам приписка:
«Будешь должна, Грейнджер».
Легче общий язык найти с тишиной,
Чем слово хотя бы одно с человеком.
Время полетело как-то совсем уж стремительно. Безбрежное море учебной информации захлестнуло Гермиону с головой. Она худо-бедно не тонула в этом потоке, но о том, чтобы остановиться и что-то обдумать, не было и речи. Изредка по пути в Библиотеку она видела Гринграсс и присаживалась перекинуться шпилькой-другой, вот и все ее передышки. К октябрю Малфой перестал быть таким страдающим и обиженным и снова стал похож на самого себя, но у Гермионы не было сил и желания с ним о чем-либо спорить: она постановила, что должна в кратчайшие сроки осилить все, что положено по учебной программе изучить до Рождества, чтобы разгрузить себе время под дополнительные занятия. Примерно тогда же распространился слух, что Поттер — Ловец Гриффиндора.
Флинт три недели подряд выделял по часу времени, чтобы помочь ей освоиться на метле. Нельзя сказать, что самооценка Гермионы не пострадала в результате этих занятий, но цель была достигнута: она больше не испытывала проблем с поднятием метлы, более-менее освоила правильную посадку и основы управления метлой и даже научилась не паниковать по поводу того, что падать с такой высоты больно. Она как-то даже разочаровалась в себе по этому поводу: ей-то казалось, что она если не впечатлительная, то хотя бы памятливая, и хруст запястья Лонгботтома должен омрачать ей полеты еще не один год, однако оказалось, что обо всем этом очень просто не помнить, когда поднимаешься в небо и понимаешь, что наконец-то получилось. Конечно, в Квиддич играть она вряд ли бы смогла, но вот продержаться в воздухе полчаса-час и долететь в нужное место она бы при хорошей погоде сумела, а большего ей и не надо было.
