Не угадала. Пока не убил, но очень хочет. Да еще и в неположенное время. В принципе, это их дело, а не ее. Если Малфой такой дурак, это его проблемы, если Поттер такой дурак, то это тем более его проблемы. Можно забыть об этом и продолжить писать письмо. Но та Грейнджер, которую должны знать окружающие, не может ведь просто проигнорировать такое вопиющее нарушение правил. Вперед, девочка-которая-знает-устав-школы.
— В полночь?! — возмущенно воскликнула она. — Нельзя бродить по замку после отбоя, это запрещено правилами!
— И правда, как я мог забыть, — Малфой до того натурально огорчился, что Гермиона запоздало поняла: именно этой реплики он и ждал. — В таком случае, придется все отменить, не могу же я нарушить правила. Все, решено: я никуда не пойду. А Поттеру передам свои извинения завтра. Нет, лучше прямо сегодня, Филч передаст!
Первокурсники дружно захихикали, даже кое-кто с курсов постарше усмехнулся. Гермионе осталось только пожать плечами. Если Малфой считает это достойной компенсацией за свой очевидный проигрыш на уроке полетов, то кто она такая, чтобы лишать человека радости? Поттера жалко, конечно. Но если он действительно придет на дуэль, значит, он все-таки идиот, а идиота не так сильно жалко. Реплику «это нечестно» она оставила при себе: здесь все-таки не Гриффиндор.
В гостиной стало слишком шумно, и Гермиона быстро закончила письмо положенными вопросами о доме и работе родителей и понесла его в совятню. По дороге она подумала, не завернуть ли ей в Восточную башню к гриффиндорцам (не то чтобы она знала, где это, но уж как-нибудь нашла бы) и не предупредить ли Поттера о замысле Малфоя. Потом представила, как ей придется тащиться из Западной башни в Восточную, стоять под дверью, не зная пароля, просить кого-нибудь позвать ей Поттера, причем, вероятно, неоднократно, потом пробиваться через недоверие, с которым по умолчанию относятся гриффиндорцы к словам слизеринцев… это в случае, если Поттер вообще захочет ее выслушать. И ради чего, собственно, совершать столько лишних движений? Нет уж, пусть Поттер включает свою голову — не маленький уже, может и сообразить про Малфоя. А если не сообразит — ну, кто ж виноват…
На следующее утро по дороге в Большой Зал слизеринцы обнаружили, что, судя по количеству камней в часах Гриффиндора, ночью факультет лишился примерно пятидесяти баллов. История потери баллов, разумеется, была страшной тайной, поэтому уже к обеду все знали, что баллы сняли с Поттера, Лонгботтома и Уизли-младшего, и не кто-нибудь, а сам Снейп, обнаруживший эту троицу перед дверью в тот самый запретный коридор, который Дамблдор упоминал во время пира.
Значит, ребята не дождались Малфоя и решили залезть туда, куда залезать им нельзя, при этом даже не выучив заклинание для отпирания дверей. Очень по-гриффиндорски, подумала Гермиона. И баллы они, в таком случае, потеряли поделом. Совесть, начавшая было мучить ее, когда она увидела результат ночной вылазки Поттера, успокоилась.
Малфой сиял еще дня три и не упускал ни единой возможности намекнуть Поттеру на события той ночи. И еще раз. И еще. И еще. Уже даже неловко за него становилось, но Поттер действительно очень забавно кипятился, хотя умудрялся при этом не только не нападать на Малфоя, но и удерживать рвущегося в драку Уизли. Гермиона все ждала, когда же он наконец пошлет свое миротворчество к Мерлину, отпустит Уизли и ринется в атаку вместе с ним, но Поттер держался, так что Гермиона его даже немного зауважала, хотя думала, что никогда не сможет уважать того, кто шляется ночью по замку, лезет туда, куда нельзя, да еще и так бездарно попадается.
Общаться с Малфоем в эти дни было совершенно невозможно, поскольку любую тему он сводил к несомненной тупости Поттера. В связи с прекращением их традиционных вечерних перепалок Гермиона сочла возможным перестать проводить вечера в слизеринской гостиной и переместиться в библиотеку. В библиотеке было хорошо. Там было почти безлюдно и совсем не шумно, а недружелюбная мадам Пинс совершенно, абсолютно, ни капли не интересовалась тем, почему такая замечательная девочка сидит с библиотеке в одиночестве, не хочет ли она погулять на свежем воздухе и есть ли у нее друзья — в общем, всем тем, чем обычно интересовались взрослые, стоило Гермионе найти себе достаточно уединенное место. Мадам Пинс интересовало только, не портит ли ученик книги и имеет ли разрешение на доступ к той книге, которую хочет взять. А Гермионе пока что и не надо было никаких разрешений: Запретная секция и прочие радости жизни явно подождут до того времени, пока она не изучит хотя бы в первом приближении историю и современные реалии магического мира. Конечно, у нее был Борей Брейд и прочие выданные деканом книги, но одними ими ограничиваться уж точно не стоило.
