* * *
– Ничего не утомляет так сильно, как пустая болтовня дилетантов, – проговорил Риоль.
– Пустая болтовня специалистов утомляет не меньше, – ответил ему Крайст.
Выйдя из здания наркомата, Крайст остановился:
– Что ты чувствуешь, Риоль?
– Что вышел на свежий воздух. Кстати, наркомат чего мы только что посетили?
– Какая разница. Все наркоматы одинаковые.
– А ты своди их в наркомат Обороны? – предложил Искариот.
– Что такое – наркомат Обороны? – поинтересовалась девушка, нарисованная углем.
– Это место, где чиновникам платят в мирное время, для того, чтобы во время войны они посылали людей умирать…
– Крайст, а война действительно будет?
– Да. Их газеты слишком много говорят о борьбе за мир, а их лидер слишком много делает для того, чтобы в Европе началась война.
– В войне может погибнуть и сам режим.
– Усатый кавказец так уверен в своем превосходстве, что действительно погибнут миллионы, потому, что за своей самоуверенностью, он прозевает начало войны.
Но война будет выиграна.
Потом, историки под копирку напишут о том, что под его мудрым руководством войну выиграли, хотя, на самом деле, именно под его бездарным руководством и под бездарным руководством созданных им структур, несли страшные и часто бессмысленные потери.
И народ своим героизмом и кровью заплатил именно за такое руководство.
– А страна действительно так сильна, что кавказец мог быть уверенным в победе?
– Она сильна так, что ее нельзя победить. И если бы не одно «но»…
– Какое?
– Эту страну нельзя будет победить в войне, но под руководством кавказца, страна войну едва не проиграет…
Риоль представил себе войну.
Куски тротила будут рвать человеческую природу на уродливые части, не деля ее на живую и мертвую.
И только потом, когда все нетленное обернется тленом, произойдет скрупулезная оценка сделанного.
А на месте живого, ставшего мертвым, кто-то – по сути, безразлично кто – провозгласит свою победу.
И эта победа, как и победа всякая, будет хранить ровно столько тайн, сколько необходимо для того, чтобы победитель выглядел пристойно.
А люди забудут о том, что не бывает войн, в которых главными врагами народа не были бы диктаторы, ведущие народ на войну. Ведь у диктаторов всегда есть лазейка – не бывает такой антинародной войны, которую диктатору нельзя было бы назвать народной. – Только помни, Риоль, – вздохнул Крайст, – Во времена диктатур самые большие потери страны несут не в войнах, а между ними…
– Скажи, Крайст, – спросила девушка, скачанная с интернета, – А почему старики с таким энтузиазмом, что ли – не могу слова подыскать – вспоминают войну? Ведь – это же, в конце концов, убийство, смерть?
– Они не убийства вспоминают, а свое братство. Свое единение.
И еще – Великая война – это единственное время, когда у граждан Советского Союза был настоящий, понятный им враг…
– Крайст, – спросил Риоль после некоторого молчания, во время которого все медленно поднимались по улице, вначале вдоль сквера, за невысокой чугунной решеткой, а потом – мимо тяжелого, серого многоэтажного здания, похожего на наркомат, но носившего название: «Политехнический музей», – Крайст, что происходит с этими людьми?
– Человек не может жить в постоянном ожидании ареста. Он должен доверять своему времени.
Или, по крайней мере, считать, что он ему доверяет.
И здесь, самый простой способ – не задумываться о том, что происходит.
– Не задумываться – это не просто.
– Просто.
Просто, свой голос совести нужно превратить в хор большинства…
– Люди сами виноваты в этом?
– Понимаешь, Риоль, лишив людей частной собственности, а, следовательно, частной инициативы, большевики низвели их ниже обезьян. Куда-то на уровень одноклеточных…
