Как только я понял это, я погрузился в изучение природы. Солнце и луна, земля и небо, реки и моря — все это было для меня проявлением Бога-Творца. Все они были моими братьями и сестрами, потому что Терра была частью объединенной и уникальной силы. Когда эта концепция Вселенского Единства озарила меня, я смог совершать те же трансформации, что и Иисус. Мой дух настолько отождествился с ним, что на моих руках и ногах начали появляться стигматы — знаки его мученичества.
Для братьев стигматы были признаком моей святости, но в действительности они были лишь результатом моего полного отождествления себя с Иисусом..
Моя жизнь на Терре в качестве Франциска Ассизского была самой счастливой и совершенной из всех моих существований. Вердигрис всегда была со мной в душе, несмотря на физическую разлуку.
Конец моей жизни пришел неожиданно — так гаснет пламя свечи. Отпустив, наконец, ярмо жизни, я поблагодарил Космическую Сверхдушу за дар этой последней преходящей жизни и жизни грядущей, вечной. Исполненный безмятежного счастья, я попросил братьев отнести меня в женский монастырь Клары. Когда мы снова оказались лицом к лицу, ее глаза, полные света, приняли меня в безмерность своей вечной любви.
— Мы одолели! — прошептала моя душа.
— Во имя Иисуса, — ответила она.
Настолько ничтожно понятие времени в сравнении с вечностью духа, что хотя я покинул Терру на двадцать семь лет раньше Вердигрис, мы предстали перед Джеремией и Джеубом в одно и то же время.
Радость, исходившая от наших возлюбленных гидов, была даже больше, чем наша собственная.
— Как долго пришлось вам ждать и сколько жизней пришлось прожить, прежде чем вы встретились на пороге вечности! — воскликнул Джеремия.
— Я понимаю, что это было необходимо, — сказал я, исполненный безмятежного спокойствия. — Я должен был многому научиться и пройти через серьезное очищение, прежде чем найти истину.
— Что же такое истина? — спросил Джеуб, вокруг которого мягко мерцала сияющая аура.
— Соединение всех вещей, — ответил я. — Есть лишь одна истина, но у нее множество проявлений.
— Известно ли тебе, кто ты такой? — спросил Джеремия.
— Я душа Вселенной, атом, из которого все сотворено, — ответил я.
— Кто такая Вердигрис? — спросил Джеуб.
— Я есть Вердигрис, — сказал я.
— Где она находилась все эти тысячелетия? — спросили гиды.
— Она всегда была со мной, — ответил я. — Но я так слился с материей, что не в состоянии был воспринимать ее. Только в Ассизи я, наконец, смог узнать ее. Но для этого Вердигрис должна была отделиться от меня. Только через эту разлуку я сумел воспринять ее сущность.
— Наконец-то Свет в тебе, — воскликнули гиды. — Наконец, ты — Единое Целое!
Все великолепные цвета радуги, создававшие амфитеатр, в котором мы находились, слились вместе в ослепительную вспышку неотразимого белого света. Я почувствовал, что меня затягивает в центр этого Света, и внезапно я оказался этим Светом. Мой дух расширился в бесконечную волну неописуемой любви и в то же самое время сжался в ядро атома, который лежит в основе Вселенной. На какое-то мгновение я почувствовал, как Вердигрис пульсирует во мне, прежде чем наши души слились навечно. Восхитительное, нескончаемое блаженство затопило все мое существо.
Моя очищенная душа быстро вознеслась к центру Вселенной, чтобы соединиться с Космической Сверхдушой, которая есть Источник всего сущего. Свет, ярче и белее миллионов солнц, освещал космос бесконечным фонтаном сверкающих лучей, неизвестных на Терре и столь ярких, что человеческому глазу не под силу их воспринять. В его центре, в концентрических кольцах кристаллического пламени, в Свете Творца вечно наслаждаются наиболее возвышенные души, которые нашли блаженство через любовь и самопожертвование. Среди них я узнал сияющую душу Будды и величественную славу Иисуса.
Вернувшись в место небесной красоты, моя душа немедленно объединилась с этими душами в вечной радости. Совершенное сознание внутри Света, которое было Творцом, приветствовало меня с бесконечной нежностью. Как мне описать это неописуемое чувство? Как выразить невыразимое?
