Самые же удивительные свойства розмариновая кислота проявила в терапии так называемой тропической интоксикации сигуатеры, возникающей при поедании рыбы, которая паслась на коралловых рифах, зараженных опасными, выделяющими тихоокеанский сигуатоксин водорослями. Этот яд передается по пищевой цепочке наверх, концентрируясь в тканях хищных рыб. Неудачно позавтракав пораженной токсином рыбой, незадачливый путешественник испытает тяжесть в ногах, головокружение, повышение давления, а потом и затруднения при дыхании, которые могут закончиться печально. Для выживших отравление не проходит бесследно — последствия и обострения остаются заметными спустя десятилетия.
Так вот, одно из народных средств для облечения состояния больных сигуатерой — листья местной разновидности гелиотропа (аргузии серебристой), которые содержат немало розмариновой кислоты. Когда Фанни Росс из Университета Тулузы во Франции проверила эффект этого соединения на обработанных сигуатоксином линиях живых клеток, а также очищенных молекулах натриевого канала, ее радости не было предела[22]. Оказалось, что розмариновая кислота не только связывает тот же участок белковой молекулы канала, что и сигуатоксин, но и защищает отравленные клетки от гибели!
Единственная проблема серебристой аргузии, в изобилии произрастающей на самых разных островах Тихого океана, в том, что в зависимости от места сбора содержание розмариновой кислоты в ее листьях может меняться разительно. А значит, собранному в природе растению нельзя доверять: вырванный кустик может оказаться совершенно бесполезным. Возможно, жителям Океании для лечения сигуатеры стоит завезти на острова наш «северный» розмарин, в котором содержание полезной кислоты от растения к растению почти не меняется.
Верьте или не верьте, но практически все высшие растения имеют собственную иммунную систему, которая не так уж сильно отличается от системы врожденного иммунитета человека и других животных. В ней нет никаких антител-«замочков», реагирующих на антигены-«ключики», о которых мы рассказали в начале главы. «Ключики»-«замочки» характерны только для приобретенного иммунитета, до которого растениям, что называется, еще расти и расти. Но это не значит, что они беспомощны перед врагами-патогенами, главные из которых — различные грибки. Для борьбы с инфекциями растения используют богатые цистеином положительно заряженные пептиды длиной от восемнадцати до сорока пяти аминокислот, весьма схожие по строению с дефензинами животных. Эти пептиды встраиваются в мембрану клеток-патогенов и увеличивают ее проницаемость — попросту образуют в ней дырку. Высокая концентрация дефензина способна превратить мембрану какого-нибудь грибка в решето! Всепобеждающая сила некоторых дефензинов может истреблять как грибковые, так и бактериальные инфекции, что делает их поистине уникальными антибиотиками, к тому же не вызывающими развития устойчивости у микробов. Наибольшие концентрации дефензинов ученые обнаружили в семенах и других генеративных органах растений, ведь именно они нуждаются в защите в первую очередь.
Растительные дефензины не особо разборчивы. Они убивают грибки и бактерии, не заглядывая в определитель микробных разновидностей. Очевидно, их всеядность имеет важный биологический смысл. Какая разница, какая именно бактерия напала на созревающий кукурузный початок? Остановить необходимо любую! Именно благодаря неразборчивости дефензинов, которую агробиологи называют низкой видоспецифичностью, эти молекулы отлично справляются с патогенами, опасными не только для растений, но и для человека. Так, дефензины из японской угловатой фасоли адзуки способны справляться как с бактериями, так и с грибками, атакующими клетки человека[23]. Но и это не все. Из аспарагуса, стручковой фасоли и перца хабанеро были выделены дефензины, способные проделывать дырки в опухолевых клетках человека, обходя при этом нормальные. Неудивительно, что ученые уже обратили внимание на растительные дефензины как на источник идей для разработки новых лекарственных средств
