Вспоминая сейчас, вижу, что всё было очень продуманно, по военному трафарету. В общей сложности я там был смены три-четыре. Каждую смену был запланирован просмотр танковой стрельбы. Каждый раз один танк «случайно» стрелял рядом с командным пунктом, где находились пионеры, от выстрела вышибало стёкла. Это делалось специально, чтобы приучить волчат не бояться выстрелов и вообще «продемонстрировать мощь». 10-летние октябрята стреляли из карабинов, 12-летним пионерам доверяли Калашникова. Разбор и сборка автомата были детской игрой, вроде кубиков и мозаики. В общем, для мальчишек всё было интересно. Плохо ли полазить по танку, прокатиться на бронетранспортёре?
Иногда, правда, дяденьки заигрывались — например прогоняли старшеотрядников через слезоточивый газ без противогазов. Сначала бежали через маскировочный чёрный дым от обычной дымовой шашки, расслаблялись, и попадали в белое облако газа слезоточивого. «Закалка, тренировка». Ну и шагистика, «смотры».
Отношения у детей офицеров были другие. В отличие от детей рабочих малышню не обижали. Будучи в Сенежском лагере совсем маленьким, я играл в футбол. Наша команда выиграла у команды второго отряда, и мы ходили по территории как котята, завалившие гуся. Потом, через несколько лет ситуация зеркально повторилась. Нас, второотрядников, собрала пионервожатая и сказала:
— Ребята, сыграйте, пожалуйста, с малышами. У вас футбольный турнир, им тоже играть хочется. Только играйте осторожно, не зашибите.
Первую половину матча сыграли, малышня естественно продула. Вожатая говорит:
— Ну, я думала вы уже взрослые. Сладили с детским садом.
Девчонки-вожатые в этом лагере были как на подбор: красивые, интеллигентные. Офицер в академии это не слесарь на ЗиЛе — жёны и дочки были что надо. Хотя идеализировать и этот лагерь не следует.
Например, одну смену я побыл «евреем». Впечатлений хватило на всю жизнь. Было мне лет 11. У нас в отряде был мальчик, сын слушателя из Одессы. Он постоянно рассказывал про родной город, говорил с какой-то странной для москвича интонацией. Любимыми персонажами его рассказов были Карцев и Ильченко. Для Москвы имена этих провинциалов значили мало, в Одессе это были Кумиры. Рассказывал он смешно.
Другой темой его разговоров были «жиды». Слово для меня было известное, но в моём лексиконе (т.е. лексиконе рабочей окраины Москвы) «жид» было понятие не этническое, а социальное. «Жид» это жадина, отсюда глагол «жидиться», то есть жадничать: «Дай мороженое куснуть, не жидись». Жадин в рассказах одесского мальчика почему-то звали «Абгамами» и «Сагами», они в его пересказе изъяснялись на каком-то инопланетянском картавом наречии. Почему он так кривляется и почему так не любит «Абгамов» и «Сагг», являющихся в его глазах жадинами, я не понимал. Из расспросов понял, что «жиды» — это евреи, точнее, евреи это «жиды».
Я за евреев вступился.
Надо сказать, что евреев в Нагатино было мало, все они были ассимилированы и как евреи не воспринимались. Да и были полукровками. Киркоровоподобного красавчика-заводилу в нашем классе звали Андрей Кондратьев, отец его был евреем, о чём я узнал к классу восьмому и тут же сочинил двустишие:
А Кондратьев наш Андрей
В детстве тоже был еврей.
Все хохотали и Кондратьев громче всех: в младших классах Андрюха был любимцем учителей и обаятельным подлизой. В общем, я одесситу говорю:
— А чего ты к евреем так пристаёшь? Чего они тебе сделали? Мало ли кто какой национальности?
Одессит на меня пристально посмотрел:
— А ты случайно по фамилии не Рабинович будешь? (были первые дни смены и фамилий друг друга мы не знали).
— Нет, Галковский.
— Понятно. А ты случайно не еврей?
И тут я в пылу полемики допустил фатальную ошибку:
— А хоть бы и еврей. Какое это имеет значение?
У одессита отвисла челюсть. Он от меня отбежал как от зачумлённого, стал о чём-то шептаться с ребятами. Стали меня травить. Сначала решили «изменить социальный статус». Не получилось — драться в Нагатино умели: предварительный словесный наскок, «приёмчики» — подножки, «стальной зажим». Кроме того, по обстоятельствам жизни я был устойчив ко всякого рода стрессам, на конфликт шёл, считайте, с радостью.
