Что касается Дженни, чем бы она ни занималась в этом городе, ее преследовали две реальности — моет она, к примеру, посуду в старой раковине из мыльного камня, а сама мыслями в далеком прошлом: вспоминает, как выбиралась из окошка над этой самой раковиной в полночь и бежала на свидание к Уиллу, как спорила с матерью, как ясным осенним днем наблюдала за отцом, собиравшим листья в большие кучи возле каменной ограды.
Каждое утро, услышав бой часов в холле, Дженни вставала, чтобы разбудить Стеллу, и одновременно сама готовилась в школу. Она влезала в просторные черные слаксы, а ощущение было такое, будто натягивала старые джинсы. Расчесывая стриженые волосы, она думала, что ее черная грива достигает талии. В зеркале отражалось доверчивое лицо, а не то, каким оно стало позже, как будто она все еще была убеждена, что любовь победит, и выбрала единственно верную для себя тропу в жизни.
В тени лавра, в темных углах пустых комнат она видела девчушку, какой когда-то была, с длинными черными волосами, закрывавшими плечи. Девочка ходила за ней по пятам в ожидании, когда пройдет время и она вырастет. Раньше Дженни всегда торопилась, у нее не было даже минутки хорошенько подумать. Теперь она сожалела, что в свое время не открыла глаза и не задумалась над своим выбором, вместо того чтобы столько времени посвящать грезам, причем чужим грезам — совершенно бесполезное занятие. Вообще-то она радовалась, что не видит собственных снов, не без причины: ей всегда снились лабиринты, затейливые ловушки из живых изгородей, бетона или камня. В каждом сне она пыталась найти выход, но все ее жалкие попытки были обречены, и каждую ночь Дженни снова терялась, уходя все глубже и глубже в лабиринт.
Она понимала, что хотела сказать самой себе этими снами: она выбрала не ту дорогу в жизни, все ее решения заводили в тупик. Работа пошла Дженни на пользу: появилась причина уходить по утрам из Кейк-хауса, заводить будильник, одеваться и пересекать лужайку под радостное птичье пение. Она уходила из дома раньше Стеллы, и, возможно, от этого тоже была своя польза. Лучше не будить лиха теперь, когда они живут под одной крышей. Лучше пропустить завтрак, помалкивать, не затрагивать тем, способных привести к спору, а в данный момент круг этих тем был чрезвычайно широк, так что безопаснее всего было говорить о погоде, но и тогда часто возникали разногласия по поводу прогнозов.
Естественно, первый рабочий день показался Дженни невероятно долгим. С этим никто бы не поспорил. Она не представляла, что столько жителей заглядывают в чайную по дороге на работу или приходят во время перерыва на обед. И все они такие разборчивые в еде: майонез с этим, горчица с тем, чай с лимоном, кофе со сливками. К концу дня голова у нее гудела. Но по крайней мере, она ни разу не вспомнила Уилла Эйвери, предоставленного самому себе в ее квартире. Наверняка он водил в дом своих подружек, копил грязную посуду, оставлял заднюю горелку на плите включенной, а сам заваливался спать. По крайней мере, она не вспоминала и о Мэтте Эйвери, во всяком случае не очень часто. Изредка у нее всплывала перед глазами картина: Мэтт стоит на верхушке стремянки возле огромного дерева и машет им рукой. Такая глупая картина, даже смешная, с жужжащей бензопилой и пчелами, летающими вокруг Мэтта. Казалось бы, она легко могла не думать о Мэтте Эйвери, как не думала о его старшем брате, со всей этой суетой на работе — газированная вода или простая, нож или вилка. Но почему-то думала, он присутствовал в ее мыслях постоянно, словно пчела, залетевшая между окон: гудит без перерыва, чем бы ты ни занимался. Так чувствуют рубец от ожога.
— Некоторые женщины, отработав здесь один день, швыряли на пол фартук, и только я их и видела, — сказала Лиза Халл, когда к вечеру рассосался наплыв посетителей.
Лиза угостила Дженни лимонным пирогом и горячим кофе. Дженни не ела пирогов, но от кисло-сладкого шедевра Лизы нелегко было отказаться. Многие уверены, что когда кто-то тебя хорошо кормит, то невольно становишься с ним откровенным, и Дженни не была исключением из этого правила. Она задала вопрос, который в любое другое время постеснялась бы задать:
