Наконец зазвучала финальная заставка к титрам очередного выпуска сериала «Ваше здоровье», и Марк Вольф выключил телевизор.
— Все, мама, на сегодня хватит, — ласково, но твердо заявил он. — Нам с профессором еще нужно поговорить. У нас есть одно очень важное дело. А тебе, мамочка, пора спать.
Эти слова сына явно расстроили Розу Вольф.
— Неужели действительно на сегодня все? — с надеждой в голосе переспросила она.
— Да, мама, все.
Старушка вздохнула и убрала вязанье в пакет. Подняв голову и осмотрев комнату, она увидела Адриана и просияла.
— Здравствуйте, — обратилась она к нему. — А вы кто? Друг Марка?
Адриан не стал отвечать на ее вопрос, а вместо этого строго сказал:
— Пора спать. Вы устали, и вам нужно отдохнуть. Давайте принимайте свои таблетки и ложитесь.
— А что, уже так поздно?
— Да, очень поздно.
— И ужина сегодня не будет?
— Как не будет? Он уже был. Вы ведь уже поужинали.
— Тогда сейчас время смотреть телевизор.
— Нет, мама, — вновь вступил в разговор Марк Вольф. — На сегодня все. Больше никакого телевизора.
С этими словами он встал с кресла и помог подняться матери. Затем он оглянулся и посмотрел на Адриана, по-прежнему державшего его на мушке. После нескольких часов, проведенных в одном помещении за просмотром комедийных сериалов, взаимная неприязнь, возникшая между двумя мужчинами, казалось, немного поугасла.
— Что, так и будете следить за мной? — осведомился Вольф. — Или, быть может, соизволите подождать меня здесь?
Адриан покачал головой и встал с дивана. Он прекрасно понимал, что ему не следует выпускать Вольфа из поля зрения. «Если уж устроил театр абсурда, — подумал он, — так играй свою роль до конца».
Марк Вольф правильно понял молчание собеседника и, взяв мать под руку, сказал:
— Ну что ж, пойдем. — Обращался он при этом в равной мере как к Розе Вольф, так и к профессору Томасу.
Адриан чувствовал себя словно при исполнении некоего таинственного ритуала. Наверное, точно так же воспринимал бы происходящее ученый-антрополог, которого какое-нибудь племя, затерянное в амазонской сельве, пригласило на один из самых важных праздников или обрядов. С расстояния в несколько шагов Адриан наблюдал за тем, как Марк Вольф помогает своей матери подготовиться ко сну. Он помог ей переодеться в ночную рубашку, он сам выдавил ей пасту на зубную щетку, он отсчитал и выложил на специальную тарелочку горсть таблеток и поднес к губам матери стакан с водой. Он проследил за тем, чтобы старуха сходила в туалет, и терпеливо подождал ее за дверью ванной комнаты, время от времени задавая ей наводящие вопросы: «Мама, ты нашла туалетную бумагу?» или «Ты не забыла смыть за собой?». После всего этого он заботливо уложил мать в постель. Адриан тем временем стоял у него за спиной с пистолетом в руках — буквально на расстоянии нескольких футов. У профессора Томаса в какой-то момент даже возникло ощущение, будто он стал человеком-невидимкой, — настолько непринужденно Марк Вольф вел себя в его присутствии.
Пожалуй, немногое из того, что Адриану Томасу удалось повидать за свою долгую жизнь, произвело на него столь гнетущее и тягостное впечатление, как зрелище укладывающейся спать Розы Вольф. Дело было даже не в том, что вела она себя как маленький неразумный ребенок. Гораздо больше профессора Томаса напугала та пропасть, которая разверзлась между простыми, ежедневно совершаемыми действиями и остатками разума, сохранившимися у старухи. В каждом ее действии, в каждом движении Адриан угадывал проекцию своего собственного — уже недалекого — будущего. «Со мной будет точно так же, — подумал он. — Так же, но еще страшнее».
От этой мысли у него закружилась голова, и он был вынужден даже опереться плечом о стену. Давно ему не было так страшно.
Тем временем сексуальный извращенец Марк Вольф нежно поцеловал мать в лоб и пожелал ей спокойной ночи. Погасив верхний свет в ее комнате и включив ночник, он обернулся к Адриану и со вздохом сказал:
— Ну что, видели? И вот так каждый вечер. — Марк Вольф прошел мимо державшего его на мушке Адриана и, обернувшись, сказал: — Дверь в мамину спальню прикройте, пожалуйста.
