– И пусть, – сказала она, глядя на Талиесина горящими глазами, – пусть злые ветры судьбы дуют над нами, пусть даже сдувают – мы будем вместе!
– О да, любимая! – простонал виконт.
– Если даже тебя приговорят к изгнанию, я отправлюсь с тобой, – добавила Ойла, жарко дыша Талиесину в лицо.
– О да, любимая!
– Если тебя приговорят к четвертованию, я лягу на эшафот вместе с тобой!
– О да, любимая!!! Что?.. О нет, надеюсь, до этого не дойдет!..
Ойла посмотрела на возлюбленного с обожанием и принялась вылизывать его лицо.
Длинный влажный язык начал со лба, перешел на глаза, обследовал нос, а потом нашел, что рот-то вкуснее прочего.
Эта утонченная ласка сбила Талиесина с толку, и поначалу он только мычал и хихикал. Он и не знал, что Ойла такая проказница.
– Лапочка, – сказал виконт и открыл глаза.
Собачья морда пыхтела ему в физиономию, самозабвенно работая языком. Закрыв глаза от блаженства, псина, с которой посол обнимался на полу, кажется, позабыла обо всем на свете.
«Так это сон, что ли? Сон? Где Ойла? Боги, демоны и духи! Где я?..»
Правду осознал Талиесин не сразу, но довольно быстро для эльфа, намедни накачавшегося до бессознанки дикарским пивом.
Он лежал среди объедков и дрыхнущих собак в какой-то вонючей комнате. Без треуголки, без шпаги, без сюртука, грязный, словно измерил вчера уровень загрязнения всех выгребных ям Диккарии.
Собака, которой он выказал столько невольного внимания, облизнулась и склонила голову набок.
«Ну, чего дальше, красавчик?» – словно спрашивала она.
Здесь Талиесин не утерпел. С диким воплем он вскочил и помчался куда глаза глядят. Пробил дыру в двери, выскочил, без сапог, в другую комнату, гораздо больше первой, споткнулся и приложился передней частью тела об пол.
Было очень больно, однако именно боль помогла послу Тиндарии трезвым взглядом взглянуть на действительность.
Виконт подумал, что тут произошло сражение между двумя армиями. А может, не двумя, а тремя или четырьмя. Гномы, кобольды, варвары и орки лежали как попало среди раскиданного оружия – мечей, дубин, щитов, сорванных со стен.
Талиесин застонал. Он абсолютно ничего не помнил о вчерашней свадьбе и пиршестве, так что ужас бедолаги понять было можно.
Поднявшись, посол запрыгал в сторону выхода. Те могучие тела, через которые перемахнуть было невозможно, он просто огибал, следя, чтобы не наступить на очередной меч, щит или обглоданную кость.
Совершенно выбившись из сил, тиндариец добрался-таки до запертых дверей тронной залы. Кто-то закрыл створки снаружи и не хотел открывать ни за какие коврижки. Талиесин бился в прочное дерево, пока не потерял сознание, а когда очнулся, заметил, что дыр в стенах хватает и через любую из них вполне можно вылезти. Большая часть отверстий была странной формы – словно какой-то шутник нарочно вырезал их в форме человеческих фигур.
Поглядев на одну такую, растопырившую руки и ноги, Талиесин на всякий случай ущипнул себя за локоть.
Мир, в котором он оказался, был, мягко говоря, странным.
«Ладно, главное вылезти, а там – бежать. Неважно куда!»
Едва он ухватился за край дыры, намереваясь подтянуть свои мощи повыше, как снаружи раздались голоса и кто-то сказал:
– Открывайте, мне нужно видеть моего господина!
– Черныш! – взвизгнул виконт, отчаянно борясь со слезами. – Я тут! Я тут!
Голос дроу стал еще более требовательным. Охрана дворца тупила с утра пораньше вполне сообразно варварской традиции.
Запирающий снаружи двери засов громилы подняли и отбросили в сторону, после чего раздался скрип и Черныш вбежал в залу.
Увидев ползущего к нему на четвереньках господина, дроу посерел от ужаса.
– О духи Черного Древа! Что с вами? Вы…
Ответить Талиесин не мог. Тяжкое испытание подточило его силы – телесные и душевные. Пуская пузыри, он попытался объяснить, что не знает, где он и кто, собственно, он.
– Эй, вы, – повернулся к охранникам Черныш, – принесите холодного пива!
– Только не пива! Нет!
Виконт предпринял попытку к бегству, но дроу быстро сшиб его с ног и придавил к полу. Талиесин уже нахрюкивался до белой горячки, так что слуга точно знал, что делать.
– Тогда чего-нибудь очень холодного! – сказал Черныш варварам. – Шевелитесь! Или хотите, чтобы посол Тиндарии умер у вас на глазах?
