- Профессор имел в виду то, что по ряду неоспоримых признаков размер и форма черепной коробки, расположение глазниц, носовых костей и других, я не буду вдаваться в специальные детали, - по этим признакам череп, несомненно, принадлежит животному из отряда приматов, а возможно, и человеку.
Он обернулся к Астафьеву. Тот кивнул.
- Человек с тремя глазами, - сердито сказал генерал.
- Но наличие третьего глаза, - терпеливо сказал Воронец, - не позволяет отнести его именно к этой группе.
- Вот теперь ничего не понимаю, - сказал генерал и спросил полковника: - А вы?
- Тут нечего понимать, - резко сказал Астафьев. Воронец предостерегающе поднял руку. - Оставьте, Анатолий! - продолжил спокойнее. - Мой помощник выразился осторожно. Я могу сказать прямо. Этот череп принадлежит гуманоиду, но не человеку.
- Как? - спросил полковник.
- Это - не земной человек, - внятно сказал Астафьев.
- Вот оно что, - протянул генерал. Он, казалось, был удовлетворен.
- Конечно, для такого заключения нужна более представительная комиссия. Но я уверен, она придет к тем же выводам.
- Вы уверены твердо? - спросил генерал.
- Абсолютно, - несколько вызывающе сказал Астафьев.
- Профессор немного заостряет, - тактично вмешался Воронец. Действительно, некоторые признаки указывают... но...
- Абсолютно, - повторил Астафьев.
Воронец умолк, выразив лицом сожаление.
Генерал повернулся к капитану, который пока не произнес ни слова.
- Я полагаю, что сейчас самое время пообедать. Где-нибудь в тени.
- Все готово, товарищ генерал.
- Как обедать? - изумился Астафьев.
Генерал пожал плечами.
- Вы осмотрели череп, мы выслушали заключение.
- Похоже, вы и сами все знали, - остывая, сказал Астафьев.
- В какой-то мере... - генерал прищурился. - Но требовалось подкрепить мнением специалистов.
Астафьев вдруг почувствовал, какая стоит жара.
- Возражений против обеда нет? - спросил генерал.
Обедали под тентом, в душной тени, ели ледяной свекольник, заливное мясо, пили молоко. У Астафьева аппетита не было. Он не понимал ни этого обеда, ни вялой безразличной тишины. Как будто ничего не случилось. Как будто только что не произошло событие, о котором должны кричать все газеты мира. Он полагал, что после его заключения посыплются вопросы, поднимется тревога, полетят телеграммы, - и вдруг обед: свекольник, мясо, молоко. Словно каждый день на Землю прилетают жители других миров. Наконец он не выдержал и отложил вилку.
- Не понимаю вас.
- Вы это о чем? - миролюбиво спросил генерал.
Астафьев кивнул туда, где в полукилометре виднелась цепь солдат.
- А... - сказал генерал и продолжил есть.
- Совершенно ясно, что это не земной человек! (Генерал кивнул.) Установлен факт огромного научного и общественного значения, - немного вспыльчиво сказал Астафьев.
Воронец опустил глаза, подчеркивая, что он тут ни при чем, что будь его воля, все прошло бы тихо и спокойно. Так, как скажут.
- Я ведь понимаю, о чем вы думаете, - сказал генерал. - Мол, сидит такой солдафон. Ать-два левой! Не знает ничего, кроме уставов. Мозги у него деревянные. Даже не представляет, что он открыл. Одно умеет - подать команду голосом.
Он усмехнулся добродушно.
- Нет, я совсем не о том, - смущенно забормотал Астафьев. - Вы совершенно напрасно, у меня и в мыслях не было...
- Профессор намеревался сказать совсем не это, - предупредительно пояснил Воронец. - Он лишь хотел привлечь ваше внимание, так сказать, к масштабу события...
Генерал неожиданно посмотрел на Воронца, как на провинившегося рядового. Тот даже выпрямился, будто по стойке смирно, невразумительно пробормотал еще что-то и замолк.
- Я могу принести извинения, если в моих словах... - нерешительно начал Астафьев.
- При чем тут извинения, профессор, - генерал тоже отложил вилку, посмотрел ему в лицо темными глазами, подумал и сказал медленно: - Два месяца назад, примерно в мае, американцы передали, что их противовоздушной обороной в пустыне одного южного штата был сбит советский разведывательный аппарат. Возможно, вы видели опровержение в газетах. - Астафьев покачал головой: не видел. - Как вы знаете, если есть хоть малейший повод, то сразу же поднимается невероятный шум в зарубежной прессе. Советская военная угроза и так далее. - Он помолчал. В траве трещали сотни кузнечиков. Воронец застыл с булкой в руке. - Так вот. Никакого шума не было. Вернее, он начинался, и вдруг замолчали радио, газеты, как по команде.
