– Могу… – Зербинас нехотя рассказал ему об исключении учеников.
– Значит, из-за блох? – издевательски переспросил Дантос, когда рассказ подошел к концу. – Из-за десятка блох и одного старого дурака? Или двух?
– Мы начали розыски исключенных учеников, – сказал ректор, пропуская мимо ушей ядовитое замечание архонта, – но это может занять годы. Возможно, леди Аринтию устроит кто-то из этих четверых?
Дантос задумался. Все-таки это было лучше, чем ничего. Он вспомнил глаза леди Аринтии, черные, изящные, словно листья дерева нури, ее мелодичный голос: “Род Иру должен иметь самое лучшее…” – родовая гордость всегда ставилась у архонтов превыше всего. Аринтия верила, что он достойно выполнит ее поручение, и, может быть, от этого будут зависеть ее чувства к нему…
– Если бы я мог узнать, что скажет на это леди Аринтия…
– Это можно устроить, – оживился ректор. – Я свяжусь с Гримальдусом и попрошу его узнать пожелание леди Аринтии. Но это займет несколько дней.
– Узнайте, – согласился Дантос.
***
Говорят, незаменимых людей нет. Исчезни один – и другой займет его место, сделает его дело, худо-бедно заполнив собой образовавшуюся пустоту. И люди вокруг облегченно вздыхают, молчаливо договариваясь считать эту худую и бедную замену полноценной.
Это было правильно. Здание человеческого общества не стояло бы прочно, если бы люди в нем не были взаимозаменяемы, словно кирпичи в кладке.
Подходящее время для транса наступило на закате, когда на мир спустилась спокойная, прозрачная тишина. Зербинас вызвал своего давнего друга Гримальдуса и объяснил ему сложившееся положение, тот обещал поговорить с леди Аринтией и сразу же сообщить ее ответ.
Выйдя из транса, Зербинас остался сидеть в кабинете. Ответ придет завтра или в крайнем случае послезавтра – незачем гадать, каким он будет. Однако ректору почему-то казалось важным угадать ответ леди Аринтии, и он против собственной воли строил догадки, что же она может ему ответить.
Она принадлежала к правящему роду и, конечно, по необходимости могла трезво соотнести желания с возможностями – в правящих родах умеют находить компромиссы. Она наверняка была достаточно разумной, чтобы понимать, что ей не нужен такой выдающийся маг, как Гримальдус. Наемный маг рода Иру оказался таким по прихоти случая – кто мог догадаться об этом тогда, когда двадцатилетний Гримальдус, такой же зеленый парень, как сегодняшние выпускники академии, отъезжал с посланником ее прадеда в жаркие земли архонтов? Это потом его слава разнеслась по всем пяти континентам, а тогда? Ее прадед нанимал просто мага, а не выдающегося мага – она должна была это понимать.
Скорее всего, она согласится на другого кандидата. Все четверо – сильные маги, любого из них не стыдно предложить кому угодно. Да и академия – разве она рухнет оттого, что в ней нет мальчишки Эрвина или мальчишки Дарта?
Зербинас вспомнил, что примерно так он и рассуждал, соглашаясь исключить их из академии. Вроде бы все было правильно, но в этом рассуждении крылось и нечто неверное, глубоко неверное. Он силился понять, что же именно, улавливая неясную пока мысль.
Незаменимых людей нет – это придумали те, для кого людей вообще нет, а есть только дела и вещи. Это придумали те, для кого люди – не больше чем кирпичики в общественном здании.
Если человек существует, он уже незаменим. И не важно, что ему ответит леди Аринтия Иру.
Одним движением он сорвался с места и оказался у балконной двери. Дернул ее створки, шагнул на балкон – и прозрачная тишина вечернего неба отпрянула перед его кличем, как в прежние времена, когда она расступалась перед боевым кличем Неукротимого Зербинаса.
– Ки-и-скаль! Ки-и-скаль!
Мгновение спустя из-за корпуса боевых заклинаний вылетел дымно-серый лар. Его мощные крылья упирались в воздух, тяжелые копыта отстукивали галоп по тонкому веществу звездных дорог, пронизывающему явленные миры и служащему опорой ларам. Еще мгновение – и он завис у балкона, принимая на себя седока. Еще мгновение – и темно-серая грива и хвост затрепетали в воздухе, не успевая за разворотом могучего тела огненного скакуна.
