– Простите… – обратился к молодому человеку Армандас. – Могу я увидеть леди… – Он назвал имя своей родственницы.
– Мамашу? – Молодой человек высокомерно поднял бровь. – А кто вы такой? – Его “вы” прозвучало оскорбительнее любого “ты”.
– Родственник. Я – сын леди… – Он назвал имя своей матери.
– А-а, этой нищенки. – Губы молодого человека брезгливо изогнулись. – Обратитесь к лакею, – он кивнул на дверь, – пусть доложит мамаше. Может, она что-нибудь подаст…
Не дожидаясь ответа, он прошел мимо них на улицу. Правда, он вряд ли чего-нибудь дождался бы, потому что Армандас, кажется, потерял дар речи. Он медленно переводил взгляд то на Эрвина, то на лакея. Выждав немного, Эрвин решил, что нескольких повторений достаточно.
– Тебе же сказали – обратись к лакею, – дернул он Армандаса за рукав. – Может, она…
– Да провались они все!!! – рявкнул тот, мгновенно очнувшись от столбняка. – Пошли отсюда, Эрвин.
Он чуть ли не бегом понесся по улице, Эрвин поспешил за ним. Они пробежали почти полгорода, когда Армандас немного успокоился и перешел на умеренный шаг.
– А я-то думал, что они и мне обрадуются, и о тебе позаботятся, – с горечью сказал он Эрвину. – Мы живем небогато, но всегда рады гостям, а они так богато живут…
– Может, потому они и живут богато, что они такие, – заметил тот. – Чтобы нажить большое богатство, нужны определенные качества…
– Да, пожалуй. – Армандас начал успокаиваться. – Тогда тьфу на них и забудем. Но что же нам с тобой теперь делать?
– Да то же самое, – ответил Эрвин, в глубине души с самого начала не очень-то рассчитывавший на родных Армандаса. – Посмотрим, что здесь есть, устроимся где-нибудь, поскорее найдем работу. На свою службу ты, наверное, и без родных сможешь наняться. Не похожа она на службу для таких типов, как этот парень. Сходи завтра и узнай, а сегодня, наверное, уже поздно.
Действительно, пока они ходили по городу, полдень начал сменяться вечером. Пора было подумать об ужине и ночлеге. Эрвин осмотрелся – они остановились в подходящей части города, не слишком богатой, но и не в трущобах. Напротив виднелась приоткрытая дверь таверны.
– Сколько у нас денег? – спросил Эрвин.
Пересчитав деньги, они пришли к выводу, что на два-три дня этого хватит. Значит, у них было не больше трех дней, чтобы устроить свои дела. Для начала нужно было поесть, и они вошли в призывно распахнутую дверь.
Едва они переступили порог, как Эрвин почувствовал, что за пазухой зашевелилась Дика.
– Плохое место, – недовольно пискнула она. Он услышал звуки, свидетельствующие о том, что кикимора принюхивается. – Плохая еда.
Эрвин принюхался вслед за ней. Конечно, такого в академии не подадут, но он теперь не в академии и никогда там не будет. Один раз можно съесть и такое.
– Мы быстро, – шепнул он. – Поедим быстренько и уйдем.
– Плохое место, – не унималась кикимора.
Они прошли к ближайшему столу и сели на деревянную скамью. Эрвин ожидал, что их спросят, какие блюда они будут заказывать, но служанка, едва увидев их, сразу же направилась к ним с подносом, заставленным мисками и кружками пива, – наверное, выбор здесь был небольшой. Это была молодая крутобедрая девка с необъятной, почти ведерной грудью, вываливающейся из глубокого выреза блузки. Эрвин, никогда не видевший ничего подобного, простодушно уставился на этот феномен природы. Интерес был чисто познавательным, но служанка истолковала его по-своему. Даже не поставив еду на стол, она склонилась к уху Эрвина так, что вышеупомянутое чудо оказалось прямо перед его носом, и зашептала:
– Как поешь, заходи в тот коридор, вторая дверь нале…
Вдруг глаза служанки стали большими, как жерла пивных кружек на ее подносе, и она уставилась на грудь Эрвина так, словно там в считанные мгновения выросло точно такое же чудо природы. Тот машинально глянул туда же и увидел остроухую головенку Дики, высунувшуюся у него из-за пазухи. Из лягушачьего рта кикиморы выскочил длинный красный язык и быстро-быстро затрепетал в воздухе.
Служанка дико взвизгнула и присела, с грохотом роняя поднос на пол, а затем опрометью кинулась из зала. Вокруг воцарилась гробовая тишина.
