Люцифер радостно планировал свой первый день у власти: пункт первый, думал он, избавиться от этого придурка, сводного братца.
Пункт второй — купить тот «Порше», о котором он мечтал с тех самых пор, как с его губ впервые сорвались слова «бррм, бррм».
Пункт третий — компьютеризировать весь игровой бизнес, перевозку наркотиков и рэкет, которые принесли дону Химере его миллионы.
Пункт четвертый — снести бульдозерами эту старую развалину и построить новый Палаццо.
Пункт пятый — найти хорошего пластического хирурга по носам.
Пункт шестой — попросить эту неотразимую медсестру выйти за меня замуж.
Пункт седьмой…
Тут дверь отцовской спальни распахнулась, открыв взору рыдающего сводного братца с крошечным младенцем на руках.
— Папочка! — всхлипнул Лучано. — Я приехал, как только узнал. Посмотри, папочка — я принес тебе твоего первого внука!
Море тел расступилось, пропуская Лучано к постели отца. Все собравшиеся — доны, адвокаты, мэры, шефы полиции и политики, принялись шаркать ногами, покашливать и внимательно изучать свои ногти.
Протягивая новоиспеченному дедушке лысого младенца, синьор Стрега-Борджиа воскликнул:
— Папочка, посмотри, у ребеночка твои волосики!
Старик поперхнулся, захрипел и рассмеялся со звуком засорившейся раковины.
— Не перевозбуждайте его, синьор, — предостерегла медсестра. — Он очень слаб.
Дон Химера протянул руки, взял внука и бережно положил его на сгиб локтя.
— Можно? — проскрипел он.
— Пожалуйста, папочка, это честь для меня.
Старый дон начал осторожно распеленывать внучка. Младенец перестал орать и торжественно уставился на старика.
— Смотрите-ка, перестал плакать. Что у нас тут, малыш? Никаких дьявольских знаков, только одна беленькая пеленка под другой, нет, последняя-то не белая, она в желтой какашечке, такого же цвета, как глаза у твоего дядюшки Люцифера, да?
Люцифер, сидевший у камина, заскрипел зубами.
Ребенок даже ни разу не моргнул своими темно-синими глазками, пока дон Химера распеленывал и разглядывал его.
— Мальчик! — прокаркал он наконец. — Мой внук…
— Титус, — подсказал гордый отец.
Ребенок раскрыл ротик, еще не обремененный зубами, и одарил деда такой безупречно младенческой улыбкой, что старый дон, похоже, воспрял духом.
— Синьор Домби, вы мне нужны.
Один из адвокатов отделился от толпы и подошел к кровати.
— Маэстро?
— Я хотел бы изменить завещание в пользу моего внука.
— Папочка… в этом нет необходимости, — перебил его синьор Стрега-Борджиа. — Не впадай в уныние, через неделю-другую тебе станет лучше.
— Лучано, не валяй дурака. Через неделю-другую я буду компостом. А теперь заткнись и дай мне завершить дело.
Медсестра оттащила синьора Стрега-Борджиа от кровати и зашептала ему в ухо:
— Он, знаете ли, прав, синьор. Не теряйте времени на споры, просто попрощайтесь с ним достойно, он не доживет до утра.
Стоя у изголовья, они могли слышать приглушенное бормотание адвоката и старого дона, а также напряженную тишину, вызванную тем, что каждый из присутствующих затаил дыхание, стараясь расслышать то, что они обсуждали.
Люцифер окаменел возле камина. Не может быть, чтобы все это происходило именно с ним.
Какая-то лысая фабрика какашек собиралась унаследовать то, что принадлежало ему по праву? Это было непереносимо. Надо было что-то сделать. Дона Химеру следовало остановить прежде, чем он подпишет новое завещание. Люцифер встал, намереваясь громким окриком прекратить этот фарс.
Именно в этот момент две дюжины забытых им каштанов взорвались со звуком, разительно напоминавшим автоматную очередь. В ту же секунду все собравшиеся в комнате рухнули на пол, одновременно открыв огонь из всех возможных видов огнестрельного оружия, находившегося в их распоряжении. Воцарился хаос. Вопли, звон битого стекла, треск дерева, перья из перин и подушек. В течение минуты ничего не было видно из-за известковой пыли, пороховых газов и мельтешащих голов. Когда пыль осела, посередине комнаты все увидели фигуру, держащую на руках магически невредимого младенца.
— Вы с ума все посходили? — воззвал туманный силуэт хриплым от возмущения голосом. — Папочке нужны тишина и покой.
