Леночка перестала интересовать Туровского, весь его шарм исчез, как и он сам. У Леночки осталась визитка сыщика с номером его телефона, которым он попросил воспользоваться в случае, если она найдет в коробках старую потрепанную книгу без картинок.
Леночка согласилась ее поискать после шоп-тура, втайне надеясь похвастаться сыщиком перед подругой.
Туровский уехал ужинать в ресторан, озадаченно думая о том, что если разговоры с двумя другими коллекционерами окажутся такими же бесперспективными, то ниточка, за которую следует потянуть, чтобы распутать клубок загадок, оборвется.
* * *
В ресторане его ждал сюрприз.
Устроившись в центре небольшого зала «Старого бобра», уже ставшего привычным для сыщика своим ненавязчивым уютом и камерной обстановкой, Андрей увидел Барклая с роскошной брюнеткой. Они сидели в отдельной от зала кабинке, но именно с того места, где находился Туровский, как по закону подлости, было отлично видно их довольные друг другом физиономии. Можно было предположить, что прекрасная брюнетка сильно ограничена в средствах и старается принять предложение об ужине от каждого подвернувшегося кавалера, чтобы утолить голод. Ее сверкающие неподдельным интересом огромные глаза голодали по вниманию холеного Барклая. У Туровского от их призывного взгляда внезапно заныл зуб мудрости и заболела голова. После этого он вспомнил о мозгах.
Прикинув аналитическим умом весь расклад, он понял, что у этой пары не первое свидание, на котором девушке принято стесняться, мало есть и глядеть преимущественно в стол, а не на партнера. Они были знакомы раньше, их фривольные отношения – Барклай нежно пожимал руку брюнетки, рассказывал что-то интимное, та в ответ заливисто хохотала и откровенно кокетничала – позволяли делать вывод о любовной связи между этими людьми.
Шустрый Василий на этот раз его опередил.
Туровскому захотелось припереть его к стенке, разоблачить перед девушкой, навешать на того все мыслимые и немыслимые преступления в городе, да что там в городе! Мучительно захотелось сделать из Барклая сексуального маньяка, которого ищет Интерпол, и посадить за решетку, освободив от его докучливого присутствия окружающих.
Роскошная брюнетка не считала Василия навязчивым и охотно навязывалась ему сама.
Туровский вовремя вспомнил, что тем, кому не везет в любви, обязательно повезет в делах. Моментально перестроившись с одной волны на другую, а делать это он умел, как истинный профессионал, Туровский хмуро усмехнулся. Раз Барклай сидит в ресторане с очаровательной девушкой, то его точно нет в номере гостиницы, где хранится подозрительная пластиковая папка, в которую преспокойно могла поместиться украденная рукопись «Жития». Вряд ли Василий в ближайший час покинет восхитительную во всех отношениях девушку и вернется к себе. Нужно быть полным кретином, чтобы так поступить. Вот Туровский довел бы отношения с роковой брюнеткой до логического завершения!
А если они как раз именно это и собираются делать? И не где попало, а в номере Барклая?!
Тогда у Андрея слишком мало времени, чтобы рассиживать в ресторане!
Подошедший с провинциальной неторопливостью официант изобразил на лице глубокое разочарование в потере чаевых, услышав от Туровского, что тот уже уходит, так ничего и не заказав.
А лицо Барклая выразило полное изумление.
Он с дамой как раз вышел на танцпол после легкого флирта, отягощенного добротным ужином. И столкнулся с уходившим сыщиком. Тот растянул улыбку до ушей, стараясь ни чем не выказать полного разочарования, поздоровался, попрощался и ушел, не оглядываясь.
Барклай попытался что-то крикнуть ему вслед, но музыка заглушила слова, донеся до Туровского только смутное ощущение тревоги. Андрей еще раз напомнил себе, что нужно спешить, и пошел к своему автомобилю.
Через пять минут он уже стоял у номера Барклая и подбирал к замку отмычку.
Номер находился в полном порядке, он просто давил своей порядочностью и необыкновенной чистотой, обычно несвойственной маленьким провинциальным гостиницам. Шкаф нетронутой громадой возвышался на привычном месте, дизайнерские шмотки были аккуратно возвращены на вешалки, сорочки и носки любовно сложены в стопки. Большой стол стоял как незыблемый элемент гостиничного номера с подтверждающими его незыблемость окружающими стульями. Кресло манило уютом и снисходительно «подмигивало», мол, здесь все в порядке, а раньше-то, раньше-то...
