— Сейчас чаем побалуемся. — Ган наломал хлеб крупными кусками, накромсал колбасу и смачно вбил нож в банку. Быстро прорезал крепкую жесть так, как будто это был картон. Вывалил на пластиковую тарелку из хозяйства Мамачоли тушенку (конскую, как верно определил Енот). Достал две светлые металлические кружки и еще сахару. — Ну, как-то так. Ты, братишка, прости, чем богаты, так тем и рады.
— Смеешься? — Парень проглотил слюну, невольно образовавшуюся во рту. — Самое то твое «чем богаты», когда есть хочется.
— Ну, так давай налетай. — Ган выпустил сизую струйку, прищурился, когда дым зацепил глаз. — И вот еще чего…
Откуда-то из глубин комбинезона возникла серебристая фляжка без чехла. Оружейник открутил крохотную крышку, и в две кружки полилась темная, пахнущая чем-то смолистым жидкость.
— Давай, брат, за упокой душ ребят и за то, что одним братом у нас стало больше. Не парься. Вернемся с задания, там по правилам за все и выпьем, это так, чтоб тебе чуток комфортнее было. Ну, вздрогнули.
Енот опрокинул в себя кружку. Глотку чуть обожгло, в нос ударило приятным ароматом, а в желудок прокатилась горячая струйка. Есть захотелось еще больше, и он, не долго думая, немедленно схватился за кусок конской колбасы, правильной, с нужным количеством жира, с прослойками темного и светлого мяса, с еле уловимым запахом черемши. Ган закусывать не стал, лишь чуть поморщился и затянулся глубже.
— Ты давай это, Енотище, кушай, короче. Сейчас я еще чаек сделаю. Эх, смотри, купчик да с дымком, по-цыгански. А?!! — Оружейник аккуратно, через большое металлическое ситечко разлил чай по кружкам. Енот присмотрелся: действительно, заварка была крепка. Если судить по цвету и запаху.
Ган сел напротив, добавив в чай сгущенного молока, вспоров своим жуть-тесаком откуда-то из-под верстака выуженную банку, явно привезенную из Пяти городов. Если тушенка была домашняя, просто закатанная вручную на машинке, то сгущенное молоко явно заводское, светлее домашнего, однородное, и даже на крышке были оттиснуты непонятные Еноту цифры. Оружейник от души добавил молока и ему, сам размешал большой ложкой из нержавейки, старой, стоящей наверняка очень дорого.
— Ты пока ешь, я тебе рассказывать начну, хорошо? — Он посмотрел на активно работающего челюстями Енота и удовлетворенно кивнул. — Тундра сказал, чтобы начали тебя знакомить с нашего склада и мастерской.
Ган расстегнул неизменную кобуру на боку. Только сейчас Енот обратил внимание, что у него, имеющего их сразу две, оружие было разное. С левого бока в кобуре как влитой сидел большой матовый револьвер. Из правой оружейник достал большой автоматический пистолет вороненой стали, с накладками красного цвета на рукояти, с гравировкой в виде змеи по ствольной коробке.
— Это ствол из нашего наследия, братишка. Второй сделан уже после Полночной войны. А вот этот я лично нашел на одной «консерве».
— Где?!
— На консервации. Военные склады наших далеких предков, Енот. Там в основном была техника, но и просто вооружения хватает повсюду. Мы нашли его на самом севере Камня, когда гоняли медведоморфов по тайге. Совсем небольшой, на два танковых полка, полигон. Танки… смешно сказать, без электроники, с открытыми баками под топливо сзади. Пушки какие-то маленькие, миллиметра на восемьдесят два от силы, ни активной брони, ничего. Оружие тоже старое, сразу видно, но оно нам кстати оказалось. А вот этот пистолет я нашел в здании там же. Комната на четыре койки, и четыре трупа, вернее, то, что осталось. Когда они там оказались, почему погибли, мы так и не поняли. Ясно было, что люди родились задолго до Полуночи, от них и не осталось практически ничего, в пыль превратились. А вот стволу повезло, хозяин его, видно, очень любил и берег. Чистил он его, что ли… Масленка рядом стояла. Ствол залит маслом и не проржавел ни капли. Да там вообще сухо было очень, ни грибка, ни плесени по стенам. Вот я его себе и взял. Хороший пистолет, как и все, что делали до Полуночи, надежный и точный. Стреляет и одиночными и очередями, патроны найти легко, магазин вместительный. Это я к чему, брат? Да вот к чему…
