— Руководитель? Какой я, к черту, руководитель! Так, мальчик на побегушках вроде Арчи. Человек на моей должности обязан действительно вести кампанию, иметь оперативный простор, а я… Возьми, к примеру, историю с делегатами Миссисипи. От нее тебя тоже небось воротит?
— Нет, я отдаю тебе должное. Ты сделал все, что мог.
— И на том спасибо, — проворчал О’Коннел. — А за воскресенье извини.
— Хорошо, Оби, но давай внесем в дело ясность, пока слухи не поползли дальше.
— Давай. Только не так, как это задумал ты. Пора доверить мне штурвал, Чарли. Боюсь даже, что уже поздно…
— Не думаю.
— Просто не хочешь признаться себе в этом. Ты потерял президента, проиграл в подкомиссии, от тебя отвернулась Пенсильвания. За три дня ты умудрился похудеть на сотню голосов. Меня вынудили пойти на заведомо проигрышную сделку, поделив голоса Миссисипи, потому что наша лодка течет и наверняка пойдет ко дну, если не подоспеют спасатели…
— Значит, ты отказываешься пригласить сюда Крамера и остальных?
— Господи, Чарли, да если бы помощники Линкольна слушали его команды, он ни за что не стал бы президентом. То же касается Вильсона Рузвельта и Эйзенхауэра. Робертс и его парни играют без правил, а ты даже не даешь мне развернуться! Если так и дальше пойдет, я умываю руки.
— Хочешь все бросить?
— Дай мне свободу действий. В противном случае…
— Ты уволен, Оби!
О’Коннел вскочил и ошарашенно уставился на кандидата. Он хотел было что–то сказать, но вместо этого лишь вяло развел руками и повернулся к двери.
— Чарли, — проговорил он с порога. — Ты повредишь себе, если сообщишь о моей отставке. Лучше скажи, что у меня инфаркт и я в больнице.
Манчестер сделал несколько шагов в сторону старого друга.
— Оби!
— Нет, — отмахнулся О’Коннел. — Без послесловий, пожалуйста!
Дверь за ним закрылась.
…Когда Арчи вошел в номер, кандидат понуро сидел в кресле и был похож на туриста, заблудившегося в чужом городе.
— Оби сказал, что вышел из игры, это правда? — спросил Арчи. Манчестер кивнул.
— Он прав: лучше промолчать об отставке. Скажем, что Оби заболел и лежит в клинике под чужим именем, хотя не думаю, чтобы газетчики проглотили это, — с сомнением сказал Арчи. — Кто же теперь будет руководителем кампании?
— Ты, — произнес Манчестер так, словно констатировал давно известный факт.
— Я?! — не веря своим ушам, воскликнул молодой человек. — Босс, но я же полный профан. Это первый конвент в моей жизни!
— Научишься. — Манчестер устало улыбнулся. — Нам обоим предстоит осваивать эту премудрость. И многие другие в придачу. Я тебе доверяю. Это сейчас главное. В тонкости тебя посвятит Льюис Коэн и функционеры.
У Арчи было такое ощущение, словно он стоит среди обломков рухнувшего дома, растерянно гадая, где и как искать материал для ремонта. Никогда еще не чувствовал он себя таким беспомощным.
— Ну, не волнуйся, — успокоил его кандидат. — У нас почти двое суток в запасе. Будем бороться.
— И ляжем костьми на поле брани? — с грустной усмешкой спросил Арии. Вы еще не знаете, что сенатор Флоберг тоже бросил вас, а газеты на все голоса вопят об отречении президента?
Манчестер изменился в лице. Но тут же овладел собой.
— Что у нас дальше по регламенту? — сухо спросил он.
— До семи часов — ничего, — ответил Арчи. — Потом придут три делегации.
— Отмени встречи. Арчи. Я смертельно устал.
— Босс…
— Завтра, все завтра, — министр вымучил улыбку. — Оставь меня одного. Я сейчас воображаю себя израненным рыцарем в своем замке. Поднимай мост через ров, Арчи.
Очутившись за своим заваленным бумагами столом. Арчи Дю — Пейдж немного посидел, размышляя о чем–то, затем снял телефонную трубку и позвонил в штат Нью — Гэмпшир, в маленький коттедж на берегу озера Уиннипесоки. Джулия Манчестер спокойно выслушала рассказ Арчи о неудачах последнего дня. Она только что вернулась с пляжа и держала трубку, обмотав руку полотенцем. Струйки воды стекали по ней прямо на пол.
— Может быть, вы выберетесь сюда? — спросил Арчи. — Это было бы очень кстати.
— Хорошо, — чуть хрипловато ответила Джулия. — Я буду у вас вечером, даже если придется зафрахтовать самолет.
Стройная блондинка с огромной эмблемой Робертса на груди протолкалась сквозь толпу газетчиков и приблизилась к Карлу Флейшеру.
