Бородач крутанул колесо штурвала вправо, и катер, накренившись и сбавив ход, стал подбираться к причалу.
Отец ходил по комнатам, повторяя, что деньги – ерунда, не на те казак пьет, что есть, а на те, что будут, и не купить такой замечательный катер – головотяпство. Убрав звук в телевизоре, он нервно щелкал ручкой переключения каналов. Ни одна из трех программ не могла снять его возбуждения. Он выключил «Горизонт» и сел рассматривать карты.
– Вот посмотри, Элечка! – восклицал отец, разглаживая бумагу. – Какой прекрасный маршрут я вижу!
– Меня не надо уговаривать, – напоминала мама. – Я согласна! Мне нравится! Но ты же знаешь Зину…
– Поговори с ней еще раз! – настаивал отец. – Ты ей про иллюминатор в камбузе сказала?
– Сказала.
– И что она?
– Хочет сама посмотреть. Я ее прекрасно понимаю.
– Но это же безумие, катер может уплыть в другие руки! – нервничал отец. – Жора сегодня обещал дать ответ. Почему он не звонит?
Я тоже переживал. Время шло к девяти вечера, а телефон молчал. Да, тетя Зина есть тетя Зина. Ее с наскоку не возьмешь.
Я решил воспользоваться своими каналами. Потихоньку взял несколько двушек из старой чернильницы в прихожей и сказал, что пойду немного прогуляюсь. Автомат на углу 5-й линии и Малого проспекта был свободен. Я набрал дяди-Жорин номер. Трубку, как следовало ожидать, сняла его дочка Катька.
– Привет, – сказал я. – Это Кирилл. Только не говори, что ты со мной разговаривала.
Я расписал ей катер в лучших красках, как он того и заслуживал.
Катька была существом весьма влиятельным: родители стелились перед ее капризами, словно пытаясь загладить свою вину за метр восемьдесят ее роста. Когда мои родители были молодыми и ездили в экспедиции, я жил в семье дяди Жоры и Катькин характер познал досконально.
– А какие там яхтсмены ходят! – приврал я. – Широкоплечие, мускулистые! Не то что ваши медики в очках и шапочках.
– Ты говоришь прямо как мой папочка, – сказала кузина. – Он только что рассказывал про широкоплечих мускулистых яхтсменов. Они с мамой до сих пор этот катер обсуждают. Уже два раза валерьянку пили. А если честно – катер мне до лампочки.
– Катерина! – проникновенно сказал я. – Ты мне друг или портянка?
– Ладно, – сказала Катька, – поговорю.
Когда я вернулся домой, отец торжествующе ходил по комнате. Глаза мамы сияли радостью.
– Согласилась! – хлопнул в ладоши отец. – Зинаида Сергеевна согласилась! Сейчас Жора звонит Семен Семенычу. Потом перезвонит нам.
Отца было не узнать. Он разве что не плясал матросский танец. Мама, сдерживая улыбку, накрывала на стол, и батя мешал ей – напевал и пытался вовлечь в вальсирование. Я радостно кувыркал по дивану кошку Сильву и обещал прокатить ее на пароходе.
Дядя Жора позвонил скоро и сказал, что завтра с утра нужно внести задаток в пятьсот рублей и потом спокойно оформлять. Но именно с утра!
Отец записал адрес и телефон Семена Семеновича.
Я сказал, что завтра у меня свободный день и могу составить отцу компанию.
Утром отец долго брился, причесывался, надел костюм с галстуком, новое пальто и придирчиво осмотрел себя в зеркало, словно мы шли не в сберкассу, а собирались в гости.
– Сынок, – поправляя галстук, сказал отец, – сегодня очень важный день. Теперь наша жизнь переменится, вот увидишь! Ты приобщишься к великой культуре мореплавания, я рад за тебя…
Я сказал, что тоже рад.
– Море развивает самодисциплину, выдержку, хладнокровие, – продолжал отец, по-разному примеряя шляпу. – И другие полезные качества! Ты знаешь, например, сколько морских узлов придумало человечество?
– Даже не догадываюсь, – сказал я, мягко тесня отца к двери, и мы стали спускаться по лестнице.
В сберкассе было душно, трещали кассовые аппараты, народ проверял лотерейные билеты по газетам, заполнял перьевыми ручками бланки, сидел на лавках, и батя, спросив последнего, мужественно встал в уголке и развернул «Ленинградскую правду» с Призывами ЦК КПСС к 61-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Только через час мы вывалились из сберкассы, и батя, обмахиваясь шляпой, принялся ловить такси. Притормозили две машины с пассажирами на переднем сиденье, но все не по пути. Третья шла с поломкой в парк. Наконец мы подсели в такси, везущее двух женщин через Петроградскую.
