— Ну что ж, делать нечего, пусть едет…
Через два дня Егор с отцом пошли в деревню Черная Грязь. Подходя к дому Пилихиных, Константин сказал:
— Смотри, вон сидит на крыльце твой будущий хозяин. Когда подойдешь, поклонись и скажи: «Здравствуйте, Михаил Артемьевич».
— Нет, я скажу: «Здравствуйте, дядя Миша!» — возразил мальчик.
— Ты забудь, что он тебе доводится дядей. Он твой будущий хозяин, а богатые хозяева не любят бедных родственников. Это ты заруби себе на носу.
Подойдя к крыльцу, на котором, развалившись в плетеном кресле, сидел дядя Миша, Константин поздоровался и подтолкнул сына вперед. Не ответив на приветствие, не подав руки отцу, Пилихин повернулся к мальчику. Он поклонился и сказал:
— Здравствуйте, Михаил Артемьевич!
— Ну, здравствуй, молодец! Что, скорняком хочешь быть?
Егор промолчал.
— Ну что ж, дело скорняжное хорошее, но трудное, — протянул Михаил.
— Он трудностей не должен бояться, к труду привычен с малых лет, — произнес Константин.
— Грамоте обучен?
Константин показал похвальный лист Егора.
— Молодец! — похвалил дядя, а затем, повернув голову к двери, крикнул: — Эй, вы, оболтусы, идите сюда!
Из комнаты вышли сыновья Михаила, Александр и Николай, хорошо одетые и упитанные ребята, а затем и сама хозяйка.
— Вот, смотрите, башибузуки, как надо учиться, — громко произнес Михаил, показывая им похвальный лист, — а вы все на тройках катаетесь. — Обратившись наконец к отцу он сказал: — Ну что ж, пожалуй, я возьму к себе в ученье твоего сына. Парень он крепкий и, кажется, неглупый. Я здесь проживу несколько дней. Потом поеду в Москву, но с собой его взять не смогу. Через неделю едет брат жены Сергей, вот он и привезет его ко мне.
На том и расстались.
Егор обрадовался чрезвычайно тому, что сможет прожить в родном доме еще целую неделю.
— Ну, как вас встретил мой братец? — спросила Устинья.
— Известно, как нашего брата встречают хозяева, — со вздохом ответил Константин.
— А чайком не угостил?
— Даже не предложил нам сесть с дороги, — угрюмо произнес Константин. — Он сидел, а мы стояли, как солдаты. — И зло добавил: — Нужен нам его чай, мы с сынком сейчас пойдем в трактир и выпьем за свой трудовой пятачок.
Устинья горестно вздохнула, сунула сыну баранку, и Егор с отцом зашагали к трактиру…
Егор очень волновался перед поездкой в Москву. Страхи его одолевали всяческие. Боялся, что не справится, что опозорит не только себя, но и всю семью.
Отец, видя мучения сына, сказал:
— Ты, друг, это брось! Назад дороги все равно нет. Езжай и ни о плохом не думай. Все уж решено. Учись только и дядю слушай.
Вот и весь наказ.
Сборы в Москву были недолгими. Устинья завернула сыну с собой свежее белье, пару портянок и полотенце, дала на дорогу немного яиц да лепешек. Помолившись, присели по старинному русскому обычаю на лавку.
Провожать Егора должен был дядя Сергей.
— Ну, сынок, с Богом! — сказала Устинья и, не выдержав, горько заплакала, прижав сына к себе.
Глаза Константина тоже покраснели, будто он собирался расплакаться, но сдержался. Молча обнял Егора, похлопал по плечу и отвернулся.
До Черной Грязи Егор с матерью шли пешком. Раньше Егор здесь собирал ягода да грибы, а теперь вот неизвестно, вернется ли когда-нибудь сюда. Родные места вдруг стали ему неимоверно дороги. Захотелось еще раз обнять отца, взглянуть над дом, поболтать с Лешкой. Что теперь будет?
— Помнишь, как вот на этой полоске, около трех дубов, когда мы с тобой жали, я разрезал себе мизинец? — вдруг спросил Егор.
— Помню, сынок. Матери всегда помнят о том, что было с их детьми. Плохо поступают дети, когда они забывают своих матерей.
— Со мной, мать, этого не случится! — твердо произнес мальчик.
Внезапно начался дождь. Сначала он лишь накрапывал, затем ударил в полную силу. Егор и мать побежали к поезду.
Поезд медленно набирал ход. В вагоне было темно, лишь одна сальная свечка выхватывала из мрака угол. Деревья за окном и дома приобретали все более размытые очертания, по мере того как поезд разгонялся. Вагон был узким, пахло сыростью, и было прохладно.
Егор раньше никогда не ездил на поезде, даже железной дороги не видел. Огромный снаружи механизм, а внутри такой тесный и убогий, казалось, не принадлежал этому миру. Словно огромное фантастическое чудовище, поезд несся вперед, увозя мальчика в неведомые дали, от его родных, от его деревни…
