И все же он по-прежнему остается этой белой вороной. (Джеймсу хочется, чтобы рядом с ним была Эви. Ему хочется, чтобы она сделала ему минет прямо сейчас.)
– Ну, идем, Джеймс, – говорит Винни.
Они отправляются отметить день рождения Винни в «Боули», где, как обычно, изображают (а теперь это и вправду лишь одно притворство, думает Джеймс), что прекрасно ладят друг с другом. Когда наступает время платить, они кладут на стол свои кредитные карточки и забирают каждый свой счет, чтобы потом представить его в своих редакциях в качестве деловых расходов.
– Ты это уже прочитала? – спрашивает Джеймс.
Происходит это через несколько дней. Воскресным утром. Совсем ранним утром. Тем самым утром, когда очерк Эви должен появиться на страницах «Нью-Йорк таймс».
– Что именно? – интересуется Винни. Она на кухне готовит завтрак. Только в это время суток она занимается приготовлением еды (если это вообще можно назвать едой, мысленно уточняет Джеймс), а именно – нарезает грейпфрут и укладывает ломтики копченой лососины и плавленый сыр на круассаны.
– Материал Эви, – говорит Джеймс.
– Да неужели? Разве он в сегодняшнем номере?
– Она так сказала.
– Правда? – удивляется Винни. – Я с ней еще не разговаривала.
– Она мне постоянно звонит. Она все еще встречается с… – Джеймс называет имя знаменитого и важного журналиста.
– Как мило, – замечает Винни. Она раскладывает тарелки на кухонном столе. Кладет бумажные салфетки. Потом приступает к еде.
– Разве тебе это не любопытно? – спрашивает Джеймс.
– Я займусь этим позже, – отвечает Винни. – Кстати, мне кажется, мы могли бы проводить вечера в нашем салоне более эффективно. Может быть, нам следует за день до мероприятия рассылать по электронной почте вопросы приглашенным, чтобы у всех было время подумать над ответами. Мне кажется, это будет способствовать оживлению дискуссий.
– Мне казалось, все и так достаточно активны («Уж ты-то во всяком случае», – думает Джеймс) в том, что касается дискуссии.
– Но ведь пределов для совершенства нет, не так ли, Джеймс?
Винни съедает два круассана с плавленым сыром и лососиной.
– Сейчас вернусь, – говорит она. – Зубы надо почистить.
Она идет в ванную и, засунув палец глубоко в горло – в последнее время она поступает так почти каждый раз после еды, – вызывает приступ рвоты.
Когда она возвращается в комнату, Джеймс читает газету.
– Ты просто отвратителен, – говорит Винни.
– Что? Теперь и «Таймс» нельзя почитать из-за того, что там напечатали материал Эви?
– Да брось ты, Джеймс! – Винни вырывает у него половину газеты. Начинает листать страницы («Не может удержаться, – злорадствует Джеймс, – никогда не умеет удержаться»). Наконец Винни добирается до раздела «Стиль жизни». И там под заголовком «Штука» находит маленькую врезку с заметкой о говяжьей вырезке. Внизу стоит подпись Эви. – Ты уже это видел? – спрашивает Винни.
– Что именно?
– Материал Эви. – Винни швыряет газету Джеймсу. – А круассаны у нас еще остались? Что-то я опять проголодалась.
В середине дня Винни звонит Эви.
– Мои поздравления, – говорит она ей.
– Спасибо, – радуется Эви.
– И как ты себя чувствуешь в роли журналиста?
– Прекрасно! – отвечает Эви. – Я пишу для них еще одну заметку, ее опубликуют на следующей неделе. Сечешь? Я сразу ухватила их профессиональный жаргон, сказала «заметка» – не «статья». – Тут в телефонной трубке за спиной Эви послышался какой-то шум. Эви засмеялась и бросила в трубку: – Подожди секундочку, ладно?
– У тебя кто-то есть? – спрашивает Винни. (И при этом подумала: «О Боже! До чего же Эви вульгарна».)
– М-м-м… вообще-то есть, – признается Эви и называет имя знаменитого и важного журналиста.
– Вот и отлично, – говорит Винни. – Мы с Джеймсом как раз хотели узнать, не хочешь ли ты и… – тут она произносит имя важного и известного журналиста, – поужинать с нами на следующей неделе? Угощение за наш счет. Мы все устроим так, чтобы вписаться в его деловое расписание. Да, Эви, и еще кое-что, – добавляет Винни.
– Что именно? – Эви слегка настораживается.
– Ты должна запомнить кое-что, – говорит Винни.
– И что же именно? – спрашивает Эви.
