Пока они болтали, гранитные берега Невы сменились низким кустарником, а потом пышным густым лесом. Несколько раз навстречу проплывали яхты, неся на своих мачтах белоснежную парусину. Потом лес отодвинулся от берегов и появилась высокая ажурная решетка, которая вилась вдоль побережья вплоть до конечной остановки.
Прямо у пристани стояли коляски, запряженные пони на четверых. Девчонки завизжали и, позабыв о Василии, плюхнулись в первую же свободную коляску. Василий не стал состязаться с ними в быстроте. Чувствуя себя вновь покинутым, с тем же самым гадким настроением, как и утром, он демонстративно отстал, пока остальная детвора и родители рассаживались по коляскам и каретам.
Однако, прежде чем лошади тронулись, синеглазая девочка соскочила с подножки и бросилась к Василию. Ни слова не говоря, она схватила его за руку и, преодолевая легкое сопротивление, затащила в коляску.
— Гордый, — сказала она с некоторым удовольствием и крикнула подруге: — Татьянка, держи вожжи!
Пони медленно двинулся вперед, потом стал разгоняться и настигать тех, кто уже несся вскачь по темной аллее, ведущей в глубь парка.
О таких развлечениях Василий даже не слыхал. Охрипнув от крика в доме с привидениями, двадцать раз запутавшись и снова открывая выходы в лабиринтах, воюя с индейцами и инопланетянами, он ни на минуту не выпускал из своей руки маленькую твердую руку Нины. Если бы не она, никуда бы он не ушел из парка до самого вечера, но ее желания стали для него вдруг самыми главными, и вот вместо лагуны, где их поджидал пиратский корабль, они очутились в чистеньком кафе. Девчонки совсем оживились и назаказывали такую кучу сладостей, что пятерка в кармане Василия совсем съежилась и изъявила желание затеряться в прорехе кармана. Поэтому последующие два часа он просидел чуть пришибленный, с ужасом думая о последующем расчете, и даже бутылка шампанского, лихо заказанная черненькой Татьяной, не вывела его из состояния «грогги».
Нина весело болтала с подругой, но увидев оцепенение мальчика как-то по-женски сразу поняла его причину и со смехом заявила Василию, чтобы он не строил из себя купца первой гильдии.
— Сегодня у меня праздник, — сказала она таинственно, — за все расплачиваюсь я сама. — Василий, у которого полегчало на сердце, стал для виду возражать, однако никого этим не обманул. Уже с легким сердцем выпил он первый раз в жизни бокал с пузырьками и также первый раз в жизни поцеловал розовое ушко, которое подставила ему Нина вместо щечки или губ для поздравления.
Чуть захмелев, Василий почувствовал себя очень хорошо и с восторгом принял уговор более к Диснею не ходить, а поехать в Национальный парк, до которого от Диснейленда было рукой подать.
Однако сколько раз Василий встретил в парке диких зверей, столько же раз он пожалел, что легкомысленно поддался уговорам. Животные оказались вовсе не рассажены по клеткам, а гуляли на свободе, ограниченные только естественными препятствиями — такими, как обрыв, канава или узенькая граница, утыканная острыми шипами.
Они вышли из «мерседеса» — местного такси, и, как только вошли в чуть сырой, полутемный, желто-зеленый от месячной засухи лес, перед Василием на склоне высоченной, усеянной валунами горы появились два желтых гривастых льва и стали на них смотреть.
Отчаянно труся, Василий все же оставался напротив рва, наполненного водой ровно столько времени, чтобы не обнаружить свой страх перед спутницами, которые безо всяких колебаний рассматривали гордо стоящих напротив них животных.
— Я читал у одного знаменитого натуралиста, — сказал Василий, подавляя в себе желание укрыться за спины своих спутниц, — что прыжок разъяренного льва составляет одиннадцать метров. Кто-нибудь знает, какая ширина у этого рва?
— Метров пять, — навскидку ответила Нина, а потом, сообразив, добавила: — Так ведь львы совсем не разъяренные.
— А если они разъярятся? — резонно спросила Таня и вдруг стала быстро пятиться от края обрыва. — По-моему, нет смысла дожидаться этого момента.
Василий с большим облегчением последовал за ней. Однако Нина осталась стоять у края рва, и, видимо, львам это не понравилось. Тот, что был крупнее, вдруг хрипло и яростно зарычал и стал бить длинным хвостом по впалым бокам. Второй же лев осторожными мелкими шажками стал подходить к рву, опустив морду вниз и чуть волоча лапы.