Юноша отвернул измятое лицо от мешающего ему и режущего глаза света и стал смотреть вниз на застланные серыми одеялами койки и стакан доверху налитого чая на столике. Облизывая распухшие губы, Луций, как сумел, сполз вниз и взялся за ручку подстаканника. Она оказалась горячей, и он, постанывая и покряхтывая, отпил несколько глотков, чрезвычайно его подлечивших. Только он поставил стакан на скатерть, как дверь без стука отворилась и в купе вошел плотный мужчина лет сорока с плоским как блин лицом, наряженный в выходной дипломатического синего цвета костюм и лакированные ботинки. За руку он держал девочку-подростка лет четырнадцати с распущенными по плечам черными волосами и весьма зрелой для юной девушки грудью.
— Незадача, — горестно проговорил мужчина и плавно присел, продолжая держать руку девушки в своей. — Таня, по-моему, мы промахнулись, лежачие места все заняты. — С этими словами он подцепил уже начатый юношей стакан и бесцеремонно отпил половину.
— Есть тут свободные купе? — осведомился он у Луция, который обалдело смотрел, как возмутительный тип расправляется со второй половиной стакана. — Или вы за какой-нибудь рубль освободите купе и предоставите нам на время свободу воли?
Незнакомец умудрился вытянуть свободной рукой из кармана штанов тоненькую пачку синих купюр и протянул ее с улыбкой юноше.
— Потрясись, дружок, полчаса в коридорчике, пока я буду знакомиться с будущей женой.
Не теряя времени, девица вскочила ему на колени и, пленительно изогнувшись, стала снимать колготки.
«Что это в самом деле, — подумал Луций, — наваждение какое-то. Снятся мне эти двое, что ли? Да нет. Не может быть во сне так рельефно изогнут таз, и родинка рядом с ложбинкой на животе, и что-то соблазнительное выступает прямо на линии бедер…»
— Что-то ты, друг, засмотрелся, — пролаял юноше под самое ухо тот же настырный голос, — получил свои бабки и катись!
В тот же момент мужчина посадил оголенную красавицу рядом с собой, схватил Луция за грудки и выволок в коридор. Не успел юноша что-либо сделать, как очутился в одной рубашке и плавках в коридоре с зажатыми в руке купюрами.
Весь кипя от злости, он принялся стучать в дверь, требуя немедленно впустить его и грозя самыми свирепыми карами бесцеремонному зайцу, но все было безрезультатно. Из второго купе, в котором юноша побывал накануне, раздавалась тихая музыка.
В мозгу Луция метеором сверкнула мысль: «А где же Пузанский? Может, и его таким же манером выкинули из купе вместе с братом».
— Эй! — застучал он усиленно. — Отдайте хоть полотенце…
Дверь чуть приотворилась, и обнаженная рука выкинула вагонное узенькое полотенце, после чего исчезла.
Пошатываясь, отправился Луций в тамбур и столкнулся со вчерашним китайцем. Юноша обошел его с каменной физиономией, не желая отвлекаться на привидение, и вошел в туалет. Вышел он освежившимся. Муть из башки ушла и хорошо думалось об опохмелке.
Вежливый китаец тем не менее ждал его в коридоре и тотчас подошел к юноше.
— Мальчик, — сказал он, — мальчик не пьет ханку, мальчик девочек не хочет. Очень хороший мальчик. Возьмешь. А то мальчик скучно. Айда, забирай.
Он, улыбаясь так, как умеют это делать только с детства приученные к лицемерию китайцы, подвел юношу к двери чужого купе и раскрыл ее.
В клубах дыма посреди купе восседал на столике Пузанский, полуобняв за плечи Василия. Слева и справа от них замерли шестеро китайцев, а если точнее сказать, китаянок в одинаковой длины синих шелковых платьях. Каждая в руках держала маленькую рюмочку с водкой, а Пузанский командовал.
— На третий счет, не пролив ни капли, поднести ко рту и выпить. Ать, два, три…и в дамки.
Китаянки согласно щелкнули челюстями и, не поморщившись, снова неподвижными глазами уставились на педагога. Тот из-за спины достал початую примерно на треть бутылку и стал разливать, стараясь не попасть китаянкам на колени. Учитель был строг и абсолютно пьян.
— Вот мальчик бедный, — сказал, входя за Луцием, китаец, — не пьет, девочек не… — и он повторил точь в точь сказанное с теми же самыми грамматическими ошибками.
Василий, увидев брата, с жалобным писком попытался встать, но тяжелая рука педагога его не пускала.
