– Стало быть, этого тоже – в отставку, да? – усмехнулся Александр и поинтересовался: – А вот Леонид Владимирович Ирбис, стало быть, захотел ребеночка усыновить, так?
Маринка задумалась.
– Он еще ничего не говорил. Но... думаю, я его постепенно приучать стану к этой мысли... Я уже вижу – он меня сильно любит, пусть хоть ради меня усыновлением займется. Он сделает, я знаю. А потом... потом можно и развестись. Мне муж и не нужен совсем, мне ребенок нужен... Я даже уже знаю кто – девочка маленькая, Ангелина. Ей семь месяцев, она из Дома малютки. Представляешь, Ангелина родилась со мной в один день... Узнает меня, ручки тянет... Два зуба внизу и все руки в рот толкает – еще, наверное, зубки режутся.
Александр смотрел, как мигом переменилась эта наглая деваха. Теперь у нее было какое-то блаженное и даже чуть стыдливое выражение лица, а глаза светились неподдельной теплотой и любовью.
– Ни фига не выйдет, – поднялся с дивана Александр. – Этот Ирбис никогда чужого ребенка не усыновит. У него даже когда двоюродную сестру материнства лишали, он племянницу не взял – не хотел себя порочить в глазах своих же друзей. Так что... обломилась ты с очередным мужем.
– А... а ты откуда знаешь? – не поверила Маринка.
– Еще бы мне не знать! Я ж Александр Леонидович Ирбис! Родной дитятя твоего ухажера!
Теперь он смотрел на Маринку с насмешливым выжиданием. А та не могла поверить:
– Ты-ы-ы?... Не может быть...
– Может, – пожал плечами молодой Ирбис. – А вот эта женщина... это моя мать и жена его. Он действительно хотел сказать, что уходит. Да только сначала мне и Машке сообщил. Сестре. Просил, чтобы мы мать подготовили. У нее сердце больное. Знал, гад, что она может не вынести... а мы ей ничего не говорили, но только мама все равно о чем-то догадывалась. Вот у нее с сердцем и приключилось...
– Погоди... – соображала Маринка. – А кто же тогда меня в этот... в погреб толкал?
– Я, – просто ответил Александр. – Вот так взял, поймал и увез тебя на Машкину дачу. Хотел, чтобы ты одумалась. Но вижу...
– Ты-ы-ы?! – вдруг сверкнула глазами Маринка. – Так это я из-за тебя!.. Я столько намучилась! Я думала, что там и помру! Ты меня... как какую-то... землеройку! Как крота какого-то! Я тебе как будто червяк, да?! Даже воды не оставил! Даже еды!!! Хотел, чтобы я там сдохла?
– Я тебе покупал нарзан! – рявкнул Александр.
– Никакого там нарзана не было!
– Правильно! Потому что я... забыл его в машине! А еду... так я тебя только на сутки оставил, не померла бы! Сами на диетах неделями сидите, а тут!
– А чего тогда про дядьку плел?! Страшного? Который меня убить хотел?
– А тебе не надо было знать, что я – сын твоего любовника. Убралась бы по доброй воле, все бы нормально было. Чем больше напугать, тем быстрее исчезнешь.
– Ладно. – Маринка торопливо забегала по гостиной. – Где мои тряпки? Куда ты их сунул?
– Да вон твои тряпки, в спальне висят, высохли, наверное, – кивнул Ирбис. – Еще в футболку мою влезла!
– Это мне мама твоя дала, ясно? Потому что она... она человек, а ты!
– Она человек, а ты у нее мужа увела! А у нее теперь с сердцем плохо! В больницу надо! А она боится!
– Ты... сам дурак! – огрызнулась Маринка и понеслась в спальню.
Вещи еще не все просохли, но теперь это уже не имело никакого значения. Она переоделась, тряхнула волосами и вышла в гостиную уже в полной боевой готовности:
– Где моя сумка? – От нетерпения она даже притопывала ножкой, точно боевая кобылка.
– Ну уж! – возмутился Александр. – Давай теперь на меня еще всякие сумочки повесим! Еще скажи, что я и деньги у тебя стащил!
– А машина моя где?
– Во-во! Давай и машину сюда же! Ты чего – и ключи потеряла?
– Не твое дело! – нащупала в кармане брелок с ключами Маринка. – Ты ее там и бросил, да?... Паразит... Могу себе представить, что с ней Бунчиковы сделают.
Она вынеслась в прихожую и презрительно сощурила глаза:
– Можете забирать своего папашу блудливого! Он мне на фиг не сдался! Все равно я уже от него поимела что хотела!
– Усыновил все-таки? – распахнул глаза Александр.
– Да уж конечно! Вы же все... породистые! Как бараны! Курдючной породы! – и вдруг усмехнулась: – А племянницу-то вашу ты тоже... не слишком разбежался брать.
