- Товарищ капитан, вы очнулись!- вскричал танкист, который нес меня со стороны ног.
'- Чего?? Какой еще капитан? Это он кому?'- озадачился я.
- В чем дело, Карпов?
- Товарищ младший лейтенант госбезопасности, товарищ капитан очнулся!
- Да? Ну-ка опустите капитана на землю. Товарищ капитан? Капитан Михайлов?- Носилки аккуратно положили на землю. Перед глазами появился парень лет 30-35, в старинной форме военной форме до 43-го года с тремя кубарями в петлицах. Что мне не понравилось сразу, так это то, что у него была фуражка с васильковым околышком, и взгляд был, ну уж очень подозрительным.
'- Михайлов? Какой еще Михайлов? Я Солнцев Михаил Геннадьевич, двадцати трех лет отроду'- изумленно подумал я.
В голове был сумбур, какие-то чужие воспоминания. То всплывет, как я стреляю в спину красноармейцам, отступающих в пригороде Луцка, то нахожусь на каком то стрельбище, (Квенцгут, тут же подсказала вторая память), где фельдфебель в форме Вермахта и взглядом профессионального убийцы показывал, как разбирать и собирать русский ППД. То парашютирование семерых диверсантов в форме командиров Красной Армии, в район действий 20-й танковой дивизии, посланных для диверсий и уничтожения командного состава.
- Товарищ капитан?- прервал воспоминания лейтенант. Я вспомнил всю память, того конченого ублюдка, в тело которого я попал. Литовец по национальности Вацлав Шведа детства ненавидел русских, из за родителей, погибших в застенках ОГПУ. По крайней мере об этом рассказал его родной дядя, нашедший Шведа в Харьковском детдоме и взявший его на поруки. Что не помешало отслужить ему в Красной Армии в танковых войсках, демобилизовавшись сержантом, командиром танка. Швед был завербован в 38-м немецкой разведкой, с помощью ее активного члена, своего дяди. И до 40-го участвовал в акциях устрашения, или проще резал мирное население. Я на секунду заглянул в эти воспоминания и тут же заблокировал их. Такое не выдержит и подготовленный человек, а не такой домашний мальчик как я. Да я даже в армии не служил, судорожно вздохнув, гарантированно закрыл их. Настоящая фамилия Шведа, была Швядас, но когда записывали в документах, писарь толи не расслышал, толи неправильно записал. Так Швядас и стал Шведом.
- Товарищ капитан?- уже с напором спросил НКВДшник,
- Да, да. Я Михайлов Александр Сергеевич, капитан, командир танкового батальона девятнадцатой танковой дивизии,
- И как же вы, товарищ капитан, попали в плен, из которого мы вас освободили?- требовательно глядя мне в глаза, спросил лейтенант.
И тут к нам подбежал старшина пограничник лет 30, и тихо сказал толи младшему лейтенанту, толи старшему лейтенанту, я пока не разобрался в местных знаках различия:
- Товарищ младший лейтенант гозбезопасности, там дорога и наши,- после чего замолчал, покосившись на меня.
- Что наши? Какая дорога?- повернулся лейтенант к старшине, оставив меня пока в покое.
- Дорога проселочная, за дорогой лес, нужно пересечь двести пятьдесят метров открытой местности, но там, наших окруженцев несколько сотен. Товарищ полковник велел вас позвать.
- За мной!- приказал НКВДшник и, подхватив, хорошо мне знакомый по любимой стрелялке, немецкий карабин Маузер Kar.98k, который я до этого не заметил, скрылся в месте со старшиной.
- Как вы, товарищ капитан? Хотите воды?- спросил у меня Карпов, и отстегнув фляжку, подал мне. Взяв фляжку, я никак не мог открутить крышку. Руки дрожали как с похмелья, хотя я чувствовал себя более или менее нормально, сказывалось нервное перенапряжение.
- Давайте помогу, товарищ капитан,- забрав у меня фляжку, боец открутил крышку, поднес фляжку к моим губам. Выбивая дробь зубами, я сделал несколько судорожных глотков. Шумно вздохнув, я спросил у Карпова, разглядев у него треугольники:
' Старший сержант',- тут же подсказала память Шведа.
- Сержант, где мы?- спросил я, оглядываясь, хотя прекрасно знал, где мы память Шведа подсказала.
- Где-то в районе Смоленска, товарищ капитан,
- Помоги подняться. - Карпов и второй танкист, оставшийся неизвестным, помогли мне подняться. Поддерживая меня, довели до ближайшего дерева, на которое я оперся спиной. И сделал вид, что пережидаю, когда пройдет головокружение, но на самом деле дело было в том, что тело Шведа мне плохо подчинялось. Швед был невысокого роста с хорошо тренированным телом, где-то около метра семидесяти, тогда как мой рост, к которому я привык, метр восемьдесят четыре и сто шесть моих килограммов против семидесяти двух Шведа. Моторика движений совсем другая, поэтому, встав, я стал двигать конечностями, крутить головой, телом, и делать другие разминочные движения. Проведя рукой по животу, я нащупал мощный пресс. Ого! И небольшого животика нет, к которому я привык. И вообще отличий много, с моим родным рыхлым не натренированным телом. Чувствуя небывалый подъем и ни на кого, не обращая внимания, стал делать приседания. 10 - нормально, 20… Ого, даже отдышки нет, 30 - ну ничего себе! После 40-ка в голове начало шуметь, перед глазами двоится, и я стал заваливаться на бок, делая вид, что вот-вот потеряю сознание. Подобное поведение объясняется просто, задание Шведа было под видом капитана Михайлова попасть в одну из групп окруженцев, обнаруженной воздушной разведкой, втереться в доверие к старшему комсоставу и с их помощью занять штабную должность. Делая вид, что из-за тяжелой контузии не может служить в боевых частях, выйти из окружения, пройти фильтр НКВД, затаится и вести обычную службу штабиста, ничем не выделяясь, пока с ним не свяжутся. Пароль и отзыв были вбиты в голову Шведа намертво. Попасть к окруженцам оказалось просто, Шведа немного побив, чтоб были синяки, а потом профессионально вырубили.
