Комендоры рикан хорошо стреляют! Гошка дал команду на развитие максимальной скорости, чтобы уйти в отрыв. И облако выпущенного дымаппаратурой семьсот второго миноносца дыма, наконец, слепит наводчиков крейсера.
А миноносец, каждую минуту меняя курс на несколько градусов, набирает ход и пытается нарастить дистанцию. Обе торпеды не достигли цели. Пора выходить из боя. Ноги уносить, иными словами.
— Тяга в топках уменьшилась из-за повреждения труб. Паропровод второй машины травит, — докладывает машинное отделение. Понятно, часть скорости они потеряли. Хорошо, что уголь в достатке, но, в любом случае, запас хода крейсера больше. И малокалиберные орудия, способные вести огонь вперед, рикане наверняка введут в строй достаточно быстро.
А пока ситуация забавная. Дым ослепил комендоров рейдера как раз на время, необходимое для того, чтобы нарастить дистанцию и набрать ход. И как-то это время оказалось на удивление коротким. Снаряды главного калибра, выпущенные вдогонку, легли далеко, а пока шла пристрелка, расстояние увеличивалось. Потом пару раз получили со стороны кормы короткий металлический ливень. Затем о сталь корпуса звякали только отдельные осколки.
Ушли. Почесали домой. Бой длился два с половиной часа, если считать от первого выстрела до последнего. Гошка успел прийти в себя, и даже составить отчет. О положении крейсера, его координатах, времени встречи и курсе сообщил семафором первому же береговому посту. Старенький и тихоходный броненосец береговой обороны, идущий в сторону неприятельского корабля, он встретил через час, в пяти километрах от входа в порт. Видимо, его сообщение «досемафорили» куда надо и послали кораблик для проверки данных. Швартовался уже в сумерках.
* * *
Командир дивизиона миноносцев, в который входил и семьсот второй, оказался пожилым интендантом в звании капитан-лейтенанта, чьей основной заботой было обеспечение снабжения пяти непредсказуемо перемещающихся кораблей, пожирающих уголь и самые различные припасы. Выслушал Гошкин доклад, принял отчеты (моряки их называют «рапорты»), и отправил в экипаж — береговые казармы. Команда миноносца уже сдала корабль под присмотр базовой службы и в полном составе мылась в бане.
Хорошее дело. Попытался вспомнить, когда последний раз получал это удовольствие, но сбился. Счет шел на месяцы. В общем, и попарился, и поужинал. От спиртного отказался, и завалился на чистые простыни под мягкое одеяло. Это Вам не в промасленном комбинезоне из чертовой кожи на койке под гулким железным трапом, по которому шастают круглосуточно все, кому не лень.
Пробуждение было приятным. Нигде не ломит и не давит, ноги не упираются. Мягко и просторно. Кран с неограниченным количеством пресной воды, омлет на завтрак. Стармех в мягких домашних шлепанцах, расхристанные заспанные матросы и старшины. Чистятся, гладятся, стирают носовые платки. Походная амуниция сдана в прачечную, и все облачаются в форму. Она тоже выглядит скромно, но это все же не комбинезоны из «чертовой кожи». Сорочки, кители, брюки со стрелками. Ордена почти у всех, у многих — целый иконостас.
В команде мало молодых матросов. Народ в основном за сорок лет. С экипажем ему повезло. Вот, например, его форма. Все уже поглажено, вычищено. Приятно. И неважно, порядок такой или кто-то от души сделал для командира.
Записку из штаба дивизиона ему передали, только когда доел и напился кофе. Явиться по готовности. И адрес не на территории порта, а в городе. Нашел легко. Это городская управа. У двери в нужный ему кабинет флотский лейтенант и старшина пехотинец сидят на стульях, вроде как ждут вызова. Представился. Сказал, что приглашен с неясной целью. Ухмыльнулись, предложили заходить. Они здесь по иному делу.
Кабинет обычный. За столом дядька в штатском. Спецовка на нем, вроде как госаппаратовская. Вообще народ здешний по одежке здорово друг друга определяет. Он тоже научится со временем. Представился. Мужчина отложил бумаги.
— Зовите меня Го. Я чиновник. Мне поручено кое-что у Вас уточнить.
Беседа получилась интересной. Мужик не задал ни одного вопроса, ответы на которые содержались в ранее написанных Гошкой бумагах, будь то его «рапорты» или воспоминания, изложенные в карантине Казарм Формовщиков. Собеседник спросил почему, по его мнению, крейсер, подстерегший миноносец в засаде, не пытался осветить цель ракетами?
