— На какую именно модель реакции ориентируется ваша революция?
— Во всяком случае, не на голлизм, не на черных полковников, не на франкизм, не на салазаризм и даже не на фашизм. Мы берем лучшее от каждого из этих движений. Пишите, пишите... и подчеркните, что в Италии, во всяком случае в той ее части, которая находится под нашим контролем, ничего нового не произошло. Мы говорим одно: дайте нам спокойно работать. Мы, буржуазия, клерикалы и не клерикалы, ведем ту же политику, к какой мы приступили тридцать лет тому назад, точнее — в прошлом веке, когда мы добились объединения Италии, и даже раньше; мы хотим гарантировать стране спокойный сон в атмосфере строгой демократии. Сказать, что мы пошли по правому или по фашистскому пути, это провокация, которую мы гневно отвергаем; вот если вы скажете, что фашизм у буржуазии в крови, — это совсем другое дело. Но — не будем об этом... Кроме как у нескольких студентов, вы не увидите у нас ни фашистских эмблем, ни черных рубашек, ни резиновых дубинок. Разумеется, фашисты пользуются теми же правами, что и другие граждане, — они такие же итальянцы, как мы все! К тому же они, несомненно, патриоты — любят свою родину и готовы в любой момент встать за нее грудью. Они у нас нынче пионеры, вызвались — и с каким энтузиазмом, совсем как когда-то, вы меня понимаете? — насаждать цивилизацию на юге!
— Разве иного выхода, как изменить существовавший порядок, у вас не было? Отвечайте же!
— Когда это мы меняли существующий порядок? Кто вам сказал? Мы — гаранты существующих установлений. Но, простите, они не должны превращаться в смирительную рубашку, сковывать лучшие силы страны. Да, мы вносим изменения в конституцию. Старая конституция — она прекрасна, слов нет!—но оказалось, что для такой страны, как наша, она слишком вырвалась вперед. Каким образом привести в соответствие передовую конституцию с отсталой страной? Осадив назад конституцию. Помимо всего прочего, это ведь проще, не так ли?
— Каковы главные поправки, которые вы намереваетесь внести в государственное устройство?
— Сейчас скажу: урезать права парламента, чтобы покончить с таким злом, как «партикратия» и «волокитократия» — засилье партий и волокиты, расширить права представителей закона. Гражданские права должны быть пропорциональны весу гражданина в обществе — будет больше порядка, больше уважения к властям и государству, а главное, произойдет качественное наращивание демократии.
В последние годы мы слишком уж размахнулись, надо быть экономнее, зарезервировать самые высокие нормы демократии для тех граждан, которые в состоянии извлекать из нее конкретную пользу. Таковы основные задачи революции... В сущности, какая это революция? Друг мой, мы всего-навсего восстановили порядок, социальный мир и целостность системы. Но так уж, к сожалению, повелось: если не назовешь себя революционером, политического капитала не приобретешь. Почему бы и вам, в вашей стране, простите за нескромный вопрос, не провернуть такую же революцию, как наша?
— Для нас это не актуально. У нас хлопот с рабочими мало, совсем мало.
— Да, у вас работяги прирученные, настоящие волы. Ваши предприниматели горя не знают...
— Ну, а какие причины, вкратце, развязали революцию?
— В политическом плане пришлось привести в чувство подрывной красный экстремизм — нам это было больно, потому что, в сущности, породила его наша же собственная политика. Но зато второе наше детище, черное, мы уберегли. На волне энтузиазма, коль на то пошло, обработали более вредный участок — красную левую. Кстати, операция еще не завершена. В экономическом плане мы потеснили рабочих и профсоюзы; эта публика слишком много о себе возомнила.
— Каковы будут отличительные черты правительства, которое придет на смену теперешнему — временному и, поскольку оно не опирается на большинство, незаконному?
— Судьбе — она, как известно, циник и мошенник — было угодно ослабить большинство определенно демократических партий...
— Но кому, черт возьми, дано право определять, кто демократ, а кто нет?
— Как кому? Нам! Кому же еще? Демократ только тот, кто действует по-нашему. Мы рассчитываем, что на основе парламентских выборов создастся солидное демократическое большинство. Будущее правительство продолжит линию прежних правительств, иначе говоря, будет придерживаться практики непререкаемого демократического централизма с креном вправо, в сторону его верных слуг, тоже, конечно, демократов, но готовых на все, и с неусыпным вниманием к левым, дабы иметь возможность добиваться равновесия и им соответственно манипулировать. Это будет правительство, ограниченное определенными демократическими рамками, в пределах которых окажутся все подлинно реформаторские и одновременно притормаживающие силы. Самое же важное — то, что оно будет стабильным, прочным и однородным по отношению к истинно централистской политике, доходящей в своей неповоротливости до инертности.
