А теперь представьте себе бутик на одной из старинных улиц Саутхэмптона, с вышколенным персоналом и светлыми залами. Вокруг вас – идеальный порядок. Вы вдыхаете еле уловимый аромат вербенового мыла. Вам хочется купить все сразу в надежде на то, что ваша жизнь станет похожей на этот бутик – просторный, блистающий чистотой и свежестью. Сделать выбор очень трудно, но когда решение принято, вы идете домой, помахивая фирменным пакетом, в котором покоится аккуратный сверток с вашим сиреневым сокровищем. Вы наводите порядок на полках, подыскивая свитеру достойное место; вы влюблены.
Так оно и бывает: товар... э-э, женщина та же самая, но окружающая обстановка вдохновляет или, наоборот, обескураживает. Женщину, встреченную в дешевом полуподвальном баре, ценят меньше, чем ту, которая находится в более благоприятном окружении. И все же неприятно вечно играть роль гадкого утенка, которого развлекает некий страдалец, пришедший сюда с другом, который решил приударить за моей красивой подругой. Но таков уж Нью-Йорк. Если бы я сумела убедить себя, что красотки с обложки скучны, бездушны, бесчувственны и глупы, мне стало бы легче. Неужели Бог сотворил столь совершенных женщин мне назло? Я сталкивалась с этим повсюду, от Манхэттена до Монтаука. Куда бы я ни попадала, везде обнаруживались женщины богаче, умнее и куда красивее меня. Оставалось одно из двух: или их ненавидеть, или к ним присоединиться. Жаль только, что этим вечером присоединяться к ним предстояло в ресторане «Джет Ист».
Все приличные парни в «Джет Ист» были маловаты ростом и оказались настолько консервативны, что до сих пор носили мокасины от «Прада». А вообще тут был полон зал малорослых ребят с «колючими» прическами, колючими характерами и огромным самомнением; они были так круты, что звали ресторан просто «Джет» – на «Ист» у них сил уже никак не хватало. Двадцать минут я ждала, пока мне принесут немыслимо дорогой мартини с оливками, а в итоге официант заявил, что я сказала «мартини со сливками». Просто зло берет. Томясь в ожидании выпивки, я подслушивала ведущиеся по соседству претенциозные разговоры и демонстрацию раздутых самомнений. Вон тот тип заливал Далей про вечеринку «Сони» и новый лейбл «Хилтон». А этот положил руку Александре на колено, делясь с ней тем, что «реалити-шоу Лиззи Грабман, ну знаешь, про юных пиарщиц, завтра будут снимать у Сирила – не хочешь со мной сходить?» Я почувствовала, что меня вот-вот вырвет, но рвота в такой ситуации – это слишком банально. Со мной никто разговаривать не хотел.
А потом я услышала, как Принц поет: «Не нужно быть богатой, чтобы стать моей девушкой. Не нужно быть крутой, чтобы править моим миром». И внезапно я вдохновилась. Я принялась подпевать ему и послала воздушный поцелуй в никуда, прямо как Красотка из того фильма. Ноги у меня гладкие и вот-вот покроются загаром, а волосы падали на плечи упругими локонами. Я была в компании красивых подруг, в красивом доме, полном красивых вещей. Тут следовало улыбаться, но, зная, что мне полагается быть счастливой, я, естественно, расстроилась.
Я обратила внимание на то, что именно пою. Песенка, честно говоря, паршивая; ее следовало бы запретить к югу от Северной развилки Лонг-Айленда, где даже улицы названы в честь денег. Деньги имеют значение, деньги и внешний лоск, начиная от посыпанных серым гравием подъездных дорожек с кустами гортензий по краям и кончая французскими тюльпанами для украшения обеденного стола и оранжевой сумочкой «Джейн Биркин». Саутхэмптон – это старые деньги, Истхэпмптон – новые, а Уэстхэмптон деньги игнорирует и занимается вместо этого серфингом. И не говорите мне, что мужчины не обращают внимания на маникюр, часы и стильные сумки. Уверяю вас: мужчинам, которые готовы щедро платить за коктейли со льдом, которые болтаются в Хэмптонах, одетые во все черное, есть дело до того, простая у вас тряпичная сумка или сумочка от Гуччи. Я, собственно, как раз за таким типом замужем и была. Нет, определенно и в таком местечке лето у меня будет паршивое. Надо было сидеть на западе, с непритязательными англосаксонскими парнями-серфингистами, гулять в обрезанных джинсах и слушать, как металлисты-любители перепевают известные баллады.
