Глава 6, в которой кухня напоминала чуланчик
Потом он проводил меня на кухню, которая больше напоминала вытянутый чуланчик с окошком в углу над столом и двумя дачными складными креслицами. Холодильник, мойка, плита — по одной стене, и перпендикулярно к ним — этот самый стол, а на нем — тостер и кофеварка. Стараясь не думать ни о булавке, ни о серьгах, ни даже о сигаретах и об особенностях внешности Виктора, а заставляя себя сознательно изучать спартанский кухонный интерьер, который, впрочем, активно оживляли полки с неожиданным изобилием всевозможных предметов сервировки, я сварила кофе, пока Виктор вытирал за щенком. Сам же Шено вертелся у меня под ногами, изображая охоту на сосисочную змею, расплескивал воду из своей миски, тявкал, повизгивал и одновременно с чавканьем уменьшал количество сосисок.
— Мсье Пленьи, какие можно взять чашки?! — крикнула я, поймав себя на мысли, что веду себя с ним, как с давним знакомым, что в общем-то слишком странно, учитывая все обстоятельства.
— Просто Виктор, миледи! Одну минуту, я сейчас принесу достойные моей гостьи!
Виктор явился с ярким расписным черно-цветастым подносом. На нем стояли изящные старинные серебряные вещицы: кофейник, сахарница, молочник и две крохотные чашки, которые тоже прежде принадлежали моей семье! Но в этом незаконченном так называемом «сервизе Марии-Антуанетты» их должно быть девять...
У меня перехватило дыхание. Я закашлялась и глупо спросила:
— Только две чашки?
— Нужно больше? Мы кого-то ждем?
— Нет, конечно. — Я заставила себя улыбнуться.
Булавка и серьги — пустяк по сравнению с этим сервизом. Он стоит сотни тысяч, и мой новый знакомый может запросто убить меня, если я выдам себя чем-нибудь! Нет, он совсем не похож на убийцу и грабителя. Они такими не бывают...
— Просто совсем необязательно пить из серебра, ведь у вас, — я показала на кухонные полки, — полно обычной посуды.
— Во времена рыцарей Круглого Стола это тоже было обычной посудой. — Он поставил поднос на конфорки плиты и принялся переливать кофе из кувшина кофеварки в серебряный кофейничек. — Вы так не смотрите, все чистое, Элен вчера перемыла весь сервиз и насыпала сахар в сахарницу.
— Какие еще рыцари Круглого Стола? — Я нервно рассмеялась. — Это же восемнадцатый век, позднее барокко!
— Да? Правда? Барокко?
Он уставился на сервиз, словно увидел его в первый раз в жизни. И мне тоже вдруг показалось, что я впервые вижу эти с рождения знакомые чашки, кофейник, молочник и сахарницу...
Я привыкла видеть их в чинной стеклянной горке среди другого начищенного серебра, а сейчас они по-свойски стояли на кустарном подносе, в сахарнице лежал сахар, в кофейнике дымился кофе, молочник тоже намекал, что пора бы и ему дать сливок... Пузатенькие чашки довольно и кокетливо отражали бочками нарисованные на подносе цветы, абсолютно уверенные в том, что вот-вот их наполнит самый замечательный напиток в мире. И им всем действительно было очень уютно и комфортно на этом наивном букете черно-лакового подноса...
А я, стыдно признаться, чувствовала ревность и обиду...
— Но мне сказали, — словно издалека я услышала голос Виктора, — что это точная копия сервиза королевы Гениевры, потому и девять чашек, а не шесть или двенадцать, и нет подноса...
— К-копия?
— Конечно! Вы сами-то подумайте, миледи, сколько бы стоил подлинный сервиз десятого века?! Я хоть и работаю на телевидении, но тысячелетние раритеты мне все равно не по карману!
Вы любите с молоком или со сливками? — Он полез в холодильник. — И еще у меня есть много пирожных! Мы с Элен — сладкоежки, накупили вчера целую кучу! Так вам молоко или сливки?
— Я пью черный... — с трудом произнесла я, вдруг почувствовав невероятную слабость и, пожалуй, даже ужас.
— Что-то не так, миледи?
— Нет, все хорошо. Просто... — Нужно срочно что-то сказать, но, как назло, ничего не идет в голову! — Просто мне как-то неловко... Вы купили пирожные для вашей жены...
Конечно, глупо, но хоть более или менее правдоподобно, пусть думает, что я стесняюсь.
— Вот вы о чем! — Он рассмеялся с облегчением. — Так я вас порадую, миледи: у меня нет и никогда не было жены! А Элен — моя любимая маленькая сестричка. Она заботится обо мне и, когда приезжает, перемывает всю мою посуду! — Он взял с полки трехъярусную хрустальную штуковину и стал выкладывать на нее пирожные из коробки. — А у меня руки — крюки, начну мыть, обязательно разобью что-нибудь.
