— Софи. — Он все-таки положил мне на плечи свои руки.
Но я молчала. Он тоже. И тут в тишине очень тихонько и тоненько завякал мобильник.
— Это в твоей сумке, — сказал Виктор, убирая руки. — Вон она, лежит на кресле.
Я испугалась. Вдруг это Анри? Как я буду разговаривать с ним в присутствии Виктора?
— Ответь. — Виктор протянул мне сумку. — Вдруг это твой.., этот... Анри!
Если бы он не произнес имя Анри с таким вызовом, я бы не сняла трубку.
— Мадам Норбер, когда в ближайшие дни вы смогли бы выбраться и съездить со мной посмотреть загородный дом? — спросила моя давнишняя клиентка мадам Рейно, которой я оформляла квартиру года два назад.
— Вы купили дом?
— Собираюсь купить, но не могу решиться без вашей консультации. Я не уверена, возможно ли его слегка перепланировать по моему вкусу.
— Я могу встретиться с вами прямо сейчас, — обрадовалась я. — У меня как раз свободное утро, мадам...
— Вовсе даже не свободное. — Виктор полез целоваться и не дал мне договорить.
— Отстань, не сейчас! — Я попыталась отстраниться.
— Простите, мадам Норбер, я, видимо, позвонила не вовремя, — сказала клиентка, — вы там не одна.
— Нет-нет, все в порядке... — Я прикрыла трубку рукой. — Виктор, я прошу тебя!
— Виктор? — все-таки услышала клиентка.
— Да! — громко крикнул Виктор и поднял меня на руки. — Это я! Великий и непревзойденный Виктор Пленьи!
— Виктор, пожалуйста, опусти меня на пол!
Извините... — Я плотнее зажала мембрану. — Она же все слышит!
— Пусть слышат все! Я готов напечатать об этом в газетах и объявить по телевидению! Я люблю Софи!!!
— Извините, мадам... Виктор!!! Хватит!.. Да, я, конечно, сейчас встречусь с вами.
— Мадам Норбер, — в голосе мадам Рейно послышались лукавые нотки, — я вовсе не настаиваю на сегодняшнем дне. Можно в другой раз.
— Лучше сегодня, мадам Рейно. Вам удобно через четверть часа у метро...
Я хотела уточнить у Виктора, какая здесь ближайшая станция метро, «Сен-Поль» или «Шеми Вер», но мадам Рейно произнесла «Сен-Поль» раньше Виктора, а он почему-то радостно вытаращил на меня глаза.
— Но я буду там не раньше чем минут через сорок, мадам Норбер, через час, мне нужно собраться. И если на мосту не попаду в пробку...
— Хорошо, мадам Рейно. Вас не затруднит перезвонить мне перед выходом?
— Так ты разговариваешь с Мартой Рейно? — вдруг спросил Виктор. — Ты ее знаешь?
Я кивнула и собралась повесить трубку, но он вдруг вырвал ее из моих рук.
— Марта! Здорово! Это я, Виктор! Мы к вам приедем вместе! Марта, что ты! Как ты могла подумать? Мы позавтракаем по дороге! Ты знаешь ее два года? И до сих пор не познакомила со мной? Марта, я серьезный человек, я самый серьезный человек на свете! А это все интриги злопыхателей! Ладно, ладно, не кипятись, патрон! Мы приедем ровно через полчаса, можешь засекать время! Да-да, завтракать по дороге не будем, явимся голодные, вам же хуже. Пока, Жюль, хорошо, через двадцать восемь минут!
Глава 15, в которой взвинченный мсье Рейно держал зонт
— Почему так долго, Пленьи? — Взвинченный мсье Рейно открыл нам дверь. В руках он держал видеокассету и зонт.
— Патрон, ровно двадцать семь ми...
— Доброе утро, мсье Рейно, — подчеркнуто вежливо сказала я, перебив Виктора.
Рейно нервно кашлянул и старательно изобразил улыбку.
— Доброе. Прекрасно выглядите, мадам...
— Норбер, — подсказала я, но, кажется, тут же перестала существовать для него, потому что бросив:
— Идем, Пленьи. — Рейно торопливо направился вниз по лестнице.
— Седьмой этаж, — напомнил ему Виктор, вызывая лифт.
— Это долго, Пленьи! — гневно раздалось этажом ниже.
Виктор виновато развел руками, послал мне воздушный поцелуй и через две ступеньки верноподданно поскакал за патроном.
Я осталась одна перед распахнутой настежь дверью. Через нее я видела прихожую, часть гостиной и небо за окном, выходящим на лоджию. Как будто я специально выбрала удобный ракурс, чтобы поэффектнее сфотографировать интерьер для рекламного проспекта. Красивое, стильное убранство квартиры супругов Рейно завораживало. А ведь все это было придумано мною два года назад, но сейчас оно существовало само по себе, как будто в этой квартире так было всегда и быть не могло иначе. Это всегда странно — видеть ожившими родившиеся в твоей голове интерьеры. И особенно обжитыми, что предполагает определенный бардак и нарушение первозданной продуманной гармонии. Но здесь по-прежнему все было безупречно.
