— Клоун.
— Уж лучше клоун, чем нытик.
— Ох, и достали меня твои шуточки, — пожаловался один, чтобы получить в ответ широкую улыбку другого.
— А меня твой вечный пессимистичный настрой. Что ты право, радоваться надо. Видишь, птички.
Сменив стакан на краюху хлеба, он принялся подкармливать голубей, шатающих по тротуару в поисках человеческой подачки.
— Про ворон забыл, — недовольно буркнул собеседник.
— Ладно, сколько?
— Ты уже исчерпал.
— Чё, только по три?
— Достаточно, на мой взгляд.
— Жадина.
— Тоже мне, нашелся "широкая" душа. На своих-то не ставишь.
— А что мои? — он округлил глаза. — На моих неинтересно.
— Это тебе неинтересно.
— А-а-а, хочешь в крылатиков заделать. Обелить? Давай, попробуй, мне не жалко.
— Так уж и не жалко?
— А что? Одним меньше, одним больше — фигня.
— Как мы заговорили! Что-то раньше я не наблюдал подобной щедрости.
— Может смотрел не в ту сторону? — он изобразил глаза навыкате и вечную "ухмылочку Гуимплена".
— Точно клоун, — фыркнул смотрящий, стараясь подавить улыбку.
— А то! Комедиант!
— Это не новость, — пробормотал оппонент, пристально разглядывая парочку, устроившуюся в тени деревьев.
Молодой человек, прислонившийся к шершавому рельефу коры, и девушка, прикорнувшая в его объятьях. Искрящееся сияние подруги, вгрызающееся в темную ауру обнимающего, прокладывало светлые дорожки к сердцу парня, и это заставляло его расплыться в умилении.
— Глянь, — он подергал сидящего рядом за рукав, привлекая внимание, — как красиво.
— Хм… — прозвучало недовольно.
— Жмотишься? — он рассмеялся, отчего голуби замерли на мгновенье, а затем, расправив крылья, устремились в небо, устроив фееричное представление с купанием в воздушных потоках.
— Язва, — сквозь зубы рыкнул сосед, скрестив руки на груди.
— А ты говоришь… "больше — меньше".
— Тебя что, не учили, что хвастаться нехорошо?
— Как же, — они обменялись взглядами, — с таким учителем как ты — забудешь.
— Все! Не по теме.
— Как скажешь. Три — это предел, и с главным определись уже. А то знаю я тебя, начнешь прыгать с одного на другого в угоду собственному тщеславию. Проигрывать-то не любишь.
— Я?
— Уехал цирк.
— А шапито остался! Ой, смотри, наши! — радостно воскликнул он, указывая на ругающуюся на тротуаре пару.
— Извращенец!
— Святоша!
— Зациклился?
— А сам то!
На этом обмен любезностями на время прекратился, оба устремили взоры на молодых людей, выясняющих отношения.
* * *
— Мара. Хватит убегать! — Руслан схватил девушку за руку, вынуждая остановиться. — Это глупо! Давай поговорим, — последнюю фразу он все же смог выговорить относительно спокойно.
— Не о чем нам разговаривать, — отрезала Тамара, пытаясь освободиться.
— Что ты как маленькая?!
Надаров бесился. Его до чертиков раздражало ее нежелание обсудить произошедшее. После дрянного "выступления" Натальи в "Серебряном шаре", оперативник места себе не находил. Несколько сломанных стульев, пара пустых бутылок виски в мусорном ведре и косые взгляды сослуживцев стали говорящим воплощением его неудовольствия самим собой.
Когда Руслан получил сообщение, что Береза вошел в здание, он ощутил выброс колоссальный адреналина в кровь. "Мы его сделаем", — кричал азарт оперуполномоченного до тех пор, пока Надаров не увидел сопровождающих Березина людей. Это даже на ныряние в прорубь не походило. У Руслана не просто дыхание вышибло, ему кислород перекрыли, отрубив систему жизнеобеспечения.
Тамара. Среди них была Тамара, та, о ком он просто не мог не думать. В коротком облегающем платье насыщенного синего цвета с глубоким декольте она шла рядом с подозреваемым, сияя обворожительной улыбкой, а Березин пожирал ее горящим взглядом. Сердце и разум Надарова выпали в осадок; одно свихнулось в заходящемся ритме, другой — зашкалил, запутавшись в предположениях. Ничего хуже оперуполномоченному переживать не доводилось.
На его озлобленное "Дьявол" Наташка сверкнула загадочной ухмылкой, о значении которой мужчина так и не успел расспросить, а затем заговаривала ему зубы на протяжении получаса, выставляя себя эдакой ластящейся кошечкой, что жаждет полакомиться "сливками" немолочного происхождения. После начался хаос со звоном бокалов, визгом разлетающихся тарелок и обливанием шампанским, о начале которого его даже не предупредили, как потом выяснилось для пущей достоверности переживаний.
