Черт-те что, или Праздник первого зуба - страница 21

Дрожа и воя от обиды и отвращения, Бавван поплёлся прочь. Другие зрители остались, но отвернулись, потому что эта жуткая улыбка ослепляла их. Они не могли понять, почему Бажаба, известная как мать правильная и властная, не пресечёт этого безобразия недрогнувшей рукой. А она только похлопала Бамбуля по плечу и приложила палец к губам. Он тут же спрятал улыбку.

Но радость так и распирала его изнутри, так щекотала, как будто у него под кожей ползали полсотни стоножек. Если закрыть рот, то взорвёшься, испугался Бамбуль и решил хотя бы вопрос задать.

— А куда мы его денем? — спросил он. — Надо склеп для него рыть, да?

— Нет, наша нора — не место для такого чуда, — сказал папа и покосился на маму Бажабу.

Она подняла зуб над головой и крикнула, обращаясь ко всей подземной нечисти:

— Ему место в музее!

— В музее! Конечно в музее! — подхватили стоявшие рядом.

Это был незабываемый момент, миг торжества и триумфа. Не каждый день вещи из подземного мира отправляются в Музей Человека — к мячу, вилке, граблям и лопате. Теперь там выставят зуб Бамбуля — такой громадный, что сейчас уже всем с трудом верилось, что он помещался во рту у малыша. Бамбуль чувствовал, как громко и быстро колотится сердце. Его зуб в витрине нечистой славы. Ничего себе!

Бавван почернел от ревности и зависти, сбежал к себе в нору и теперь бесновался там. Бамбуль слышал, как он с грохотом лупит стену и со скрежетом грызёт камни.

А у Бамбуля распалились красные щёки и сладко щемило в груди. Он улыбался, показывая всем здоровенную кровянистую дырку в нижнем ряду.

— Что ни говори, Бамбуль, — гордо сказал папа Бабадур, шлёпнув сына по пузу и по попе, — а ты весь в мать пошёл. Одна порода! Вот бандит!

— Ты думаешь? — робко уточнил Бамбуль, вспомнив расплывшееся багровое мамино лицо с чёрными волосатыми родинками, раздутыми ноздрями и глазами навыкате.

Жаркая волна растеклась от пупка до подбородка. И не будь Бамбуль от рождения таким ярко-красным, все бы увидели, что он покраснел.

— Ты думаешь? — повторил он.

Ему хотелось выкрикнуть эти слова, но он постеснялся, тихо пошёл к себе, улёгся на каменный подголовыш и затаился. Сердце билось так, что его удары, казалось, отдавались эхом.

Бамбулю вдруг понравилось свистеть. Он бродил по всему подземью, махал руками, вилял хвостом и всё время свистел. Вернее, свистеть он как раз не умел, но если дуть в дырку в зубах, то так здорово швиристит, как будто ветер шумит или косой дождь. И на самом деле, когда этот свист по трещинкам, ходам и переходам долетел до земли, то некоторые люди даже раскрыли зонтики — так явственно услышали они шум дождя с ветром.

Бамбуль помог маме притащить большущего барсука. Навстречу им попалась толпа кузин и тётушек с полными охапками кленовых корешков и связками сушёных крыс. Мама сходила в Зал больших сборищ за барабаном, дядька прикрутил к потолку ещё одну плошку с огнём. От него шёл жёлтый свет и расплывались тени по стенам. Все готовились к празднику первого выпавшего зуба — Зубоночи. И не какой-нибудь там, а лично Бамбулевой.

Кузен с Бавваном незаметно прокрались к чёрному ходу и вернулись с богатым уловом свежайших червей. Лава кипела сегодня особенно жарко. А в большом чане что-то аппетитно шкварчало и обволакивало всё вокруг прекрасным ароматом вкусного обеда. Бамбуль вдруг почувствовал страшный голод. Он не мог устоять на месте: то почёсывался, то подпрыгивал, то хвостом вилял, то руками размахивал. Спешивший мимо папа Бабадур дружески оттаскал его за ухо. Ради торжества папа накрутил из хвоста лишнее колечко. Он успел шепнуть Бамбулю:

— Теперь никто не скажет, что я недокладываю фосфора в еду!

Пришли соседи, принесли подарки: новый подголовыш, спиночесалку из корешка, спальную доху из шкуры барсука и три прекрасных, совершенно белых кристалла. Толпой повалили кузины, тоже с подарками. Бамбулю непрестанно что-то совали в руки: сладокорень, пригоршню железной стружки — втирать в тело, серную соль для ног, точильный камень — вострить зубы и эликсир, чтобы страшнее кашлять. Конечно же пришёл и мудрейший Ибн-Кошмарыч. Он принёс в мешочке из змеиной кожи потрясающий подарок — переливающуюся зелёную драконью перхоть. И все, конечно, захотели пощупать её, потому что такого дорогого подарка они вообще никогда не видели.