— Эй, мелочь хвостатая, у меня зуб шатается!
От этих волшебных слов в голове загремели салюты. «ЗУБ ШАТАЕТСЯ!» Нет, он должен немедленно, сию же секунду, оповестить об этом подземную нечисть. Пусть все знают: скоро у Бамбуля вырастет настоящий зуб, как и положено всякому дьяволу. И Бамбуль будет щериться, скалить зубы и клацать ими не хуже, чем какой-нибудь приставучий Бавван. Пусть теперь попробуют назвать его подменышем и человеческим отродьем. Он им покажет! Бамбуль взглянул на свои лапы. В свете пламени его сжатые кулаки с жёлтыми, обломанными когтями выглядели устрашающе. И ничем не напоминали холеные руки неженок людей. Так что уж извините: хотя у него на затылке и саднит набитая подголовышем кровавая рана, что странно для чистокровного дьяволёнка, но лапы у него жуткие, как у настоящей нечисти — с багровыми костяшками, длинными когтями и очень крепкие. Бамбуль ими без труда и крысу придушит, и ползобрюху лапы отдерёт. Если только захочет.
Бамбуль ещё раз взглянул на свои лапы и вдруг засомневался в себе. Лапищи у него, конечно, когтистые, но ни крысу придушить, ни лапы ползобрюху отодрать он точно никогда не сможет. Он даже не в силах проглотить живого червяка или стоножку. От одной мысли, что надо зажать в зубах извивающуюся букашку, ему становилось дурно. Поэтому на его счету нет ещё ни одной загубленной душонки. Бабушка Злыдневна утверждала, что он перерастёт эту неуверенность в себе и в один прекрасный день станет как все, тут и нервничать нечего. Но Бамбуля мучили сомнения. Да ещё эта его мечта о подушке… Откуда у него такие человеческие фантазии? Бамбулю стало страшно: а вдруг у него вырастут неправильные зубы, не кривые и не жёлтые, а ровные и белые, и он окажется человеком? Лёгкие слиплись и не хотели дышать, кровь тяжело застучала в висках, а потом застыла в жилах. Бамбуль оцепенел.
Со своего места за ящиком он слышал, как резвятся в серной купели подрощенные мелкие бесы. Пойти, что ли, к ним? Рассказать всем кузенам и кузинам, что у него зашатался зуб? Взять и прокричать на всю купальню. Но почему-то в душе у него ничего больше не пело. И даже не сипело. И он явственно представлял себе, как у него вырастает маленький, аккуратненький белый зубик. Совершенно не похожий на кривой жёлтый и острый чертячий зуб. Это будет ужаснее, чем купаться в сере. Хотя трудно придумать что-то более ужасное. Особенно потому, что Бавван никогда не упускает случая помучить Бамбуля, и у него набираются полные уши и нос серы, и ещё несколько дней потом он ходит как хомяк оглоушенный.
Кстати о братце. А что, если рассказать ему? Подойти так спокойненько и заявить с самым невозмутимым видом, вроде как между делом, что у него зуб расшатался. Бамбуль с шумом втянул в себя воздух и произнёс:
— Что-то у меня сегодня зуб совсем расшатался.
Нет, звучит плохо. Да и опасно к Баввану соваться, у него когти длинные. Папа забыл их обкусать. Ещё расцарапает до крови. Брр, только не это. Нет, лучше ничего брату не говорить и вообще по возможности с ним не встречаться. Это трудно устроить, когда живёшь в одной норе, но Бамбуль старался изо всех сил. Обычно он подползал поближе к стене и сжимался в надежде, что в полумраке его примут за камень. Вот и сейчас он притворился большим булыжником, потому что услышал, что возвращается Бавван — у братца была особенная манера плеваться. Он долго и тщательно отхаркивался, потом прочищал горло, громко перекатывал во рту слюну, и лишь после этого в стену впечатывался большой, вязкий жёлто-зелёный плевок. Но хотя Бамбуль забился в самый дальний угол за ящиком, братец всё же заметил его.
— Куда полез? Я тебя вижу, — приветливо крикнул Бавван и с ходу ткнул Бамбуля под рёбра.
Бамбуль стерпел, только зажмурился. Он надеялся, что братец пройдёт мимо, оставив его в покое. Сегодня ему особенно хотелось побыть одному, тем более что зуб ныл и болел: требовал, чтобы о нём рассказали всему свету. Но Баввану рассказывать нельзя, как бы ни хотелось. С ним потом беды не оберёшься. Он как услышит, потребует посмотреть, а сам схватит зуб и выдерет. А если сразу не сумеет, то будет выламывать, пока не достанет. Бамбуль видел, как он проделывал это с кузенами и кузинами. Их вопли до сих пор жгли Бамбуля как огнём. Он отчаянно надеялся, что братца ждёт какое-нибудь срочное дело и он уберётся восвояси. Но нет, сегодня Бамбулю не повезло.