— У вас тут мухи в помещении. — бросил Жека им на прощание. — Выгоните мух. Нехорошо, когда мухи в больнице. Нужно, чтобы стерильность была.
Врачи ушли, так ничего и не сказав.
«Может быть, иностранцы? — подумал Жека. — Случилось бедствие, и дружественные государства отправили своих специалистов помочь отечественным ученым. Они спасли российского паренька, но не понимают ни слова из того, что он бормочет. Пошли за переводчиком... Все сходится. Но что это?!»
Тут Жека заметил, что все еще одет. Как-то странно было ему лежать одетым, включая ботинки. В больнице ведь всех раздевают, а при аппендиците даже лобок бреют. Потому что врач — это не мужчина и не женщина, а нечто среднее, у которого ни стыда, ни совести, — так говорила Жекина бабушка. В этом она абсолютно сходилась с мамашей Костета, которая, как мы помним, тоже врачей не любила.
Почему-то сильно зачесалось колено. Жека попытался дотянуться до него, но не сумел. И только тут заметил, что пристегнут к кровати тремя толстенными кожаными ремнями. А рядом «припаркован» медицинский столик со всякими хирургическими инструментами: щипцами, зажимами, пилами, скальпелями. И все они в чем-то перепачканы. В чем-то застарелом и красном, как нож Костета, который тот извлек из кармана ветровки там, в лесопарке.
А что, если Черная Ромашка чем-то заразила Жеку с корешами? И теперь им должны сделать хирургическую операцию, чтобы зараза не передалась дальше? Но почему в таком случае здесь все такое грязное и мухи жужжат? По всему было понятно, что это какие-то неправильные врачи, и срочно нужно сматываться.
Смекнул, что если его кровать на колесиках, тогда он сможет ее как-нибудь раскачать и поближе пододвинуть к столику с хирургическими инструментами. Расстояние-то совсем пустяковое — сантиметров пятьдесят, не больше. Жека дернулся так сильно, как только мог, и, о чудо, кровать поехала, причем в нужном направлении. Через пару-тройку таких движений наконец добрался до хирургического столика и дотянулся пальцами до скальпеля.
«Как-то по-лоховски они меня привязали, — думал Жека, перерезая кожаные ремни один за другим. — Вот если бы они мне запястья зафиксировали, тогда бы выбраться было сложнее. Дебилы какие-то, а не врачи».
Спрыгнув на пол с кровати, Жека чуть не шлепнулся, — в первое время свои ступни он почти не чувствовал. Координация тоже возвращалась постепенно, зато каждый новый шаг
выходил лучше предыдущего. Немного походил по палате, осмотрелся: белый кафель был тут и там в красных засохших пятнах. Поднял голову и увидел пятна даже на потолке.
Но где ребята? Тревога за друзей мощными лапами сжала Жекино сердце: вдруг его оставили на сладкое, как самого симпатичного, а с ними уже сотворили то, что хотели... Вдруг это пятна их крови на стенах и потолке? Что за бойня произошла здесь? Кому все это понадобилось?
Жека заковылял в коридор — он уже мог ходить совершенно нормально, но это требовало определенного напряжения, а ему нужно было экономить силы. Поэтому Жека предпочел прихрамывать. В больничном коридоре было сумрачно из-за того, что большая часть ламп дневного освещения была перебита. Уцелевшие лампы светили тускло. Больничный линолеум был сплошь покрыт мелкими царапинами. Будто его граблями чесали.
Прислонившись спиной к стене, чтобы стать незаметнее, Жека заскользил по ней курткой. По пути попалась пустая, погруженная во мрак палата. Попробовал включить свет — освещение не работало.
— Есть здесь кто-нибудь? — осведомился он, но никто ему не ответил.
Тогда он решил обшарить все вслепую, сделал шаг в палату, и под ногами захрустели осколки ламп дневного освещения. Здесь было всего четыре спальных места — все они были пустыми и липкими, как страх.
Жека уже собирался уходить, когда услышал знакомое приближающееся жужжание и спрятался под кроватью. Через открытую дверь были видны две фигуры, облаченные в халаты, медленно проплывшие мимо. Жека ахнул: у этих врачей действительно не было ног, — вместо них свисали мохнатые лапки, лишь слегка достающие до пола. На концах лапок росли кривые желтые когти, — ими и был поцарапан линолеум — догадался Жека.
