Ну, что — последний рывок?
Он еще раз огляделся и крепче сжал в руках автомат. Выдохнул воздух, прочищая легкие, и плавно скользнул вперед. Вставать во весь рост все же не хотелось…
— Маркус! Он уже у кустов! — Не мешай…
* * *
Радиограмма.
Адмиралу Канарису
Докладываю вам, что подготовительные мероприятия по операции «Звонарь» завершены.
Прошу разрешения приступить к основной фазе операции.
Полковник Август фон Кранц.
Радиограмма.
Срочно, секретно.
Полковнику Августу фон Кранцу.
Приказываю лично доложить о ходе операции «Звонарь». Самолет за вами выслан.
Адмирал Канарис.
* * *
— Итак, Игорь Николаевич, что у нас имеется на сегодняшний день?
— Порадовать, товарищ комиссар, пока нечем. От группы Обручева больше никаких известий не поступало.
— Плохо… А по поводу их радиограммы вы что можете сказать?
— Мы определили круг лиц, имевших отношение к данной операции. Вот список, — полковник положил на стол комиссара папку. — Всего одиннадцать человек.
— Оставьте мне, я просмотрю. Каковы ваши соображения?
— Я полагаю, что имела место утечка сведений.
— Скажите уж прямо — у нас окопался их агент!
— Не могу этого отрицать, товарищ комиссар.
— Да… А по Осадчему что? Удалось, наконец, выяснить, где он там прячется?
— Здесь кое-какие проблески есть. Мы подняли документы этого времени, связанные с подразделениями связи. Удалось выяснить, что часть документов была подписана полковником Лосевым из Генерального штаба.
— И где он сейчас?
— На наш запрос сегодня получен ответ. Вот, товарищ комиссар, посмотрите…
— «На ваш запрос номер… ну, это неинтересно… ага! Указанное вами лицо на службе в Генеральном штабе не состояло… Подпись…» — комиссар поднял брови. — Это еще что? Как прикажите все это понимать, товарищ полковник?!
— Час назад ко мне позвонили из аппарата ЦК.
— Кто?
— Звонивший представился начальником сектора Лосевым, Игорем Марковичем. Он поинтересовался, кто и на каком основании разыскивает полковника Лосева.
— И что вы ему ответили?
— Пояснил, что дело чрезвычайно важное и я не имею права обсуждать его по телефону. Тем более, без санкции непосредственного руководства.
— И что Лосев?
— Поинтересовался, когда я пойду к вам на прием.
— И все?
— Все.
— Непонятно…
Резко зазвонил телефон ВЧ, стоявший на приставной тумбочке. Комиссар поморщился и снял трубку.
— Рогов слушает!
Лицо его вытянулось, и он приподнялся с места. Глядя на него, встал и полковник.
— Так точно! — комиссар ослабил ворот кителя. — Да. У меня. Есть, предоставить все материалы! Будет исполнено! Так точно, понял, к двадцати часам. Есть, доложить лично!
Он осторожно положил трубку телефона, будто она была сделана из хрусталя. Сел за стол и налил себе воды из графина. Посмотрел на полковника.
— Садись.
— Кто это был, товарищ комиссар?
Вместо ответа тот раскрыл лежавшую на краю стола красную папку и, вытащив оттуда лист бумаги, показал на подпись внизу.
— Достаточно?
— Да уж… Это… Лосев?
— Он не зря интересовался, когда у тебя доклад. Выяснил это и, в свою очередь, доложил наверх.
— Теперь я должен представить все материалы?
— Я должен! Я! Лично! Черт возьми, будто других забот у меня нет… В общем, так. Через час подготовить мне все, ты слышишь — все, материалы по делу. В том числе и самые отдаленные домыслы. Капитана этого срочно вызвать в Москву. Ограничить его общение с внешним миром. Всех, кто причастен к этому делу, перевести на казарменное положение. Срочно!
Комиссар встал из-за стола и, подойдя к окну, уперся лбом в холодное стекло.
— Черт побери, ну надо же было этому поганому фрицу засесть именно у нас?!
Обитая кожей массивная дверь бесшумно приоткрылась.
Адмирал Канарис поднял голову от бумаг.
— В чем дело, Мюллер?
— Вы приказывали доложить о прибытии полковника Кранца, экселенц.
— Где он?
— В приемной.
— Проси его сюда. Сделай нам два кофе, старина Август большой его любитель. И корзиночку венских пирожных.
— Слушаюсь, экселенц!
Дверь закрылась за спиной адъютанта и, почти тотчас, отворилась вновь.
— Разрешите войти, экселенц?
— Август, старина, рад тебя видеть! — адмирал встал из-за стола. — Ты совсем пропал там, в своем лесу! Мхом еще не оброс?
