— Гранатен!
Нате вам, голубчики!
В палатке начинается бедлам…
Топот ног — и на меня вылетает полуодетый фриц. Тем не менее, оружие у него есть, в руках он крепко сжимает карабин. За ним второй солдат, третий.
Не поднимаясь с земли, стреляю сразу из двух стволов.
Первый немец успевает сделать еще пару шагов и кулем оседает на землю. Второй, споткнувшись о его тело, ныряет вперед и, уже в падении, получает от меня пулю.
Третий мешком оседает в проеме входа.
Все? Не может быть! Должно быть еще, как минимум, два человека.
За палаткой слышен хрип, возня.
Перекатываюсь вправо и вскакиваю на ноги.
Там же Михаил!
Немцы, скорее всего, выскочили через второй вход! Или просто под край палатки поднырнули…
— Командир?
— Плиев?
— Я, командир!
— Там фрицы!
— Были… двое…
— Цел?
— Все в порядке, командир. Только бок болит — здорово ты меня ногой саданул!
— Раз болит, значит, есть!
— И на том спасибо…
— Там где-то фонарь фрицевский лежит, подбери его и посмотри, что там у них в палатке происходит. Может, еще кто заныкался? Только осторожнее, вон, у немца автомат возьми. Я тебя подстрахую, мало ли что…
Подобрав фонарь и оружие, он осматривает палатку. Никого, надо полагать, все немцы кончились.
Забираю фонарь и, выйдя на улицу, описываю им три круга в воздухе. Условный сигнал, теперь все остальные скоро подойдут сюда. Захожу назад в палатку. Тут уже горит керосиновая лампа. Более-менее светло. Сажусь к столику, стоящему в глубине палатки, и перезаряжаю оружие. Наган пуст, в пистолете осталось два патрона. Хреновато… у меня теперь всего одна обойма к нему осталась.
— Держи! — протягиваю Плиеву кобуру с наганом. — Вовремя ты его мне дал, видишь — пригодился!
— Спасибо, командир! — подходит он ко мне. — Я теперь твой должник!
— С чего бы это?
Вместо ответа он поднимает ногу. Не сразу понимаю что к чему и только спустя пару секунд вижу, что каблук на сапоге начисто сорван. Пулей, что ли? Так вот, какие ошметки летели в разные стороны!
— Ну, ты и везунчик! Фриц-то, считай, почти полмагазина высадил!
— Это не я везунчик! Если бы ты меня не толкнул…
— Ладно! Сегодня я, завтра ты… Потом еще кто-нибудь руку вовремя протянет. Так и выживем все вместе.
Он вешает кобуру с наганом себе на ремень, убедился, значит, что надо его под рукой иметь?
Пока не подошли остальные, осматриваю наскоро палатку. Так, что тут есть интересного?
Ремень с пистолетной кобурой. Супер! Что в кобуре? Парабеллум. Ну… в принципе, сойдет. Вешаю кобуру себе на ремень. По-русски, на правый бок. Теперь у меня оба ствола под правую руку приспособлены. Ну, если учесть, что в маузере всего одна обойма, то и оставим его на крайний случай. Наклоняюсь к автоматчику и выщелкиваю из запасного магазина с десяток патронов. Вот, теперь у меня и для парабеллума запас имеется.
Еще тут что?
Автомат. На спинке стула висит. Этот я командованию не отдам, и у меня есть, кого им вооружить.
Деревянный ящик. С патронами? Точно, теперь и у пулеметчиков запас есть чем пополнить.
Дальше осмотреть все не успеваю, на улице слышен топот ног.
На всякий случай беру автомат наизготовку.
Слышу, как бегущих окликает Михаил, и уже через десяток секунд в палатку вваливаются все остальные бойцы. Нет только Шифрина. Все верно, его с поста никто не снимал.
— Ну, ни хрена ж себе… — ошарашенно качает головой Асанович. — Вот это побоище тут у вас…
* * *
— Разрешите, герр лейтенант? — в приоткрывшуюся дверь заглянул дежурный по лагерю.
— Да, Гашке, входите. Что там у вас?
— Доставили этого русского, который просился к вам на допрос.
— Давайте его, у меня не так много времени, еще предстоит работа с документами.
— Яволь!
В комнату вступил человек в советской военной форме. Ремень у него отсутствовал, и гимнастерка болталась бесформенным балахоном. В руках он комкал снятую с головы пилотку. Сделав пару шагов, вошедший остановился и робко улыбнулся.
— У вас есть причины для веселья? — резко, по-русски, спросил его лейтенант. — Поделитесь ими со мной, может быть, порадуемся вместе?
— Никак нет, господин офицер! То есть, да, конечно, я очень рад, что вы нашли время… чтобы меня выслушать… это очень важно!
