– Уничтожено три миномета.
– Потери среди личного состава составили:
– 7 офицеров, 9 унтер-офицеров и 35 солдат – погибли.
– 3 офицера, 5 унтер-офицеров и 66 солдат – ранены и эвакуированы с поля боя.
– Без вести пропало двое солдат и один унтер-офицер.
Потери противника составили:
– 1 средний танк уничтожен.
– Уничтожено четыре артиллерийских орудия, три миномета и одиннадцать пулеметов.
– Уничтожена подвижная зенитно-пулеметная установка.
– Уничтожено три грузовика и четыре мотоцикла.
– Захвачено три артиллерийских орудия, пять минометов, и шестнадцать пулеметов.
Потери противника в личном составе составили:
9 офицеров и 186 солдат противника убиты и захоронены на поле боя.
3 офицера и 84 солдата – ранены и направлены на излечение.
2 офицера и 157 солдат – взяты в плен и направлены во временный лагерь для проведения допросов и последующей работы с ними.
Среди убитых на поле боя был опознан начальник Особого отдела майор Осадчий.
Мною отдано распоряжение на выявление среди пленных и раненых сотрудников Особого отдела, для проведения с ними работы, согласно плану операции.
Поиск документов и иных, представляющих интерес предметов, на месте боя производится.
Организовано преследование остатков разбитых частей противника разбежавшихся во время боя по лесу.
Ожидаю прибытия спецгруппы для выдвижения в район бункера.
Полковник Август Кранц.
– Ну и где он тут? – протягиваю капитану бинокль.
Он осматривает край берега, переводит окуляры в стороны.
– Должен быть где-то здесь… вон ориентир – черный камень. В створе с ним должен быть обломок стены… но вот его-то я и не вижу… разве что… Вон, чуть левее гляньте.
Беру бинокль назад. Камень… да, вижу – неслабая такая каменюка. А вот обломок стены…
– Черт его знает, товарищ капитан… Тут их столько всяких…
Лейтенант молча забирает у меня бинокль и всматривается. Не мешаю, он-то здесь подольше нашего в монастыре похаживал, так что есть шанс, что он окажется поглазастее.
– Так вот же он! – тычет Демин рукой в направлении монастыря. – Вот этот здоровенный кусище!
И впрямь – стена в этом месте треснула и расселась, и один из оставшихся фрагментов накренился в сторону берега.
Мы переглядываемся. И верно – лучше ориентира не придумать. Даже и свались фрагмент стены наземь, так и то – с этого места его никуда не утащить. Весу в нём… никакой тягач не сдвинет. Под стать булыжнику – в том тоже тонны полторы будет.
Значит, вход в тоннель правее булыжника. Берег там относительно крут и густо порос кустарником и травой. Теперь осталось немного – пересечь реку и отыскать эту самую дыру. Учитывая то, что делали её не самые глупые инженеры, да и ещё мелочь кое-какую имея в виду, можно предположить, что задачка эта будет весьма нелегкой…
– Из бункера это место видно? – спрашиваю у капитана, продолжая шарить окулярами по противоположному берегу.
– Весь берег простреливается. Там есть для этого амбразуры выносных огневых точек.
– Их легко найти? Я имею в виду – изнутри.
– Совершенно не вопрос. Дело только во времени. И в наличии личного состава для занятия этих постов.
– Как вы думаете, товарищ лейтенант, хватит ли сил у этих лжедесантников на то, чтобы занять ещё и эти посты?
– В бункер их пришло восемь человек. Один, вместе с радиостанцией, должен был уйти вместе с нашими. Пост в подвале – там парный, один дверь открывает, два поста на стенах, пост в зале с кабелями. Да их ещё и менять нужно когда-то… Может сюда людей и не хватить.
– А может и хватить… – пробурчал капитан.
Настроение у всех нас было весьма подавленное. Дойти сюда засветло мы, разумеется, не успели. А утром, стоявший на посту, Асанович заметил в воздухе несколько немецких самолетов. Чуть позже нас всех разбудили отдаленные разрывы где-то в лесу. Рвались бомбы, потом загрохотали орудия. Объяснять причину этого никому не потребовалось – всем и так всё было ясно. Через некоторое время самолеты прошли назад, причем один из них слегка дымил.
Только лейтенант в сердцах лупанул кулаком о дерево.
– Мы же могли успеть! Вышли бы в район встречи…
– И легли бы там под бомбами, – закончил за него Рябинин. – Сколько там было бойцов?
