Когда я размышляю о характерах своих товарищей, мне часто хочется обладать одним небольшим талантом — умением заглянуть им в душу и сорвать покров с того темного и светлого, что ими движет. Но, быстро заглянув в джунгли собственной души, я благодарю небеса за то, что не могу этого сделать. Тот, кто едва выдерживает сражение с самим собой, не имеет права копаться в чужих душах.
Пузо, высланный в дозор, торопился нам навстречу, но мы и без него знали, что подобрались близко. Весь горизонт порос высокими косыми столбами дыма. Эта часть Форсберга оказалась плоской, равнинной и восхитительно зеленой, и столбы маслянистого дыма выглядели на фоне синего неба святотатством.
Ветра почти не было. День обещал стать очень жарким.
Пузо остановил коня возле Лейтенанта. Мы с Ильмо бросили обмениваться бородатыми байками и прислушались. Пузо показал на столб дыма:
— В деревне еще остались люди Хромого, Капитан.
— Ты с ними разговаривай?
— Нет. Башка решил, что вы этого не одобрили бы. Он ждет на околице.
— Сколько их там?
— Двадцать или двадцать пять. Пьяные и злые. Офицер оказался хуже своих солдат.
Лейтенант обернулся:
— А, Ильмо. Сегодня тебе повезло. Возьми десять человек и езжай следом за Пузом. Осмотрись в деревне.
— Проклятье, — процедил Ильмо. Он хороший солдат, но жаркая весна сделала его ленивым. — Ладно. Масло, Молчун, Карапуз, Блондин, Козел, Ворон…
Я многозначительно кашлянул.
— Ты свихнулся, Костоправ. Ну, хорошо. — Он быстро посчитал на пальцах, назвал еще три имени. Мы построились рядом с колонной. Ильмо провел быструю проверку — убедиться, что мы не забыли прихватить головы. — Тронулись.
Мы пришпорили лошадей. Пузо привел нас в рощу, откуда открывался вид на разоренную деревню. Там нас ждали Башка и Поддатый.
— Есть изменения? — спросил Ильмо.
Поддатый, у которого сарказм в крови, ответил:
— Пожары догорают.
Мы посмотрели на деревню. От увиденного у меня стало выворачивать желудок. Зарезанный скот. Мертвые собаки и кошки. Искалеченные трупики детей.
— Нет, только не дети, — пробормотал я, даже не сознавая, что думаю вслух. — Ну почему опять дети?
Ильмо посмотрел на меня как-то странно — не потому, что зрелище тронуло и его, а из-за нехарактерного для меня сочувствия. Я видел много мертвецов, но не стал ему пояснять, что для меня существует большая разница между убийством взрослого и ребенка.
— Ильмо, я должен туда пойти.
— Не глупи, Костоправ. Что ты сможешь сделать?
— Если я смогу спасти хотя бы одного ребенка…
— Я пойду с ним, — заявил Ворон. В его руке появился нож. Должно быть, он обучился этому трюку у фокусника. Он показывает его, когда нервничает или сердится.
— Надеешься запугать двадцать пять человек?
Ворон пожал плечами.
— Костоправ верно сказал, Ильмо. Это необходимо сделать. Есть вещи, которые нельзя спускать.
— Тогда мы пойдем все, — сдался Ильмо. — И молитесь о том, что они не настолько пьяны, чтобы не отличать друзей от врагов.
Ворон пришпорил лошадь.
Деревня оказалась порядочного размера — до прихода Хромого в ней было две сотни домов. Половина уже сгорела или догорала. Тела убитых усеивали улицы, их незрячие глаза облепили мухи.
— Тут нет мужчин призывного возраста, — заметил я.
Я спешился и опустился на колени возле мальчика четырех-пяти лет. Его череп был разбит, но ребенок еще дышал. Рядом со мной присел Ворон.
— Я бессилен, — признался я.
— Можешь окончить его мучения. — В глазах Ворона блеснули слезы. Слезы и гнев. — Такому нет оправдания. — Он подошел к трупу, лежащему в тени.
То был парнишка лет семнадцати в куртке рядового армии мятежников, и умер он сражаясь.
— Наверное, ему дали отпуск, — сказал Ворон. — И всю деревню защищал один мальчишка. — Он вынул из мертвых пальцев лук, согнул для пробы. — Хорошее дерево. Пара тысяч таких луков способна наголову разгромить армию Хромого. — Он перебросил лук через плечо и прихватил колчан парнишки.
Я осмотрел еще двух детей, но им уже ничто не могло помочь. В сгоревшей хижине я заметил старуху, которая пыталась заслонить своим телом младенца. Тщетно.
Ворон источал отвращение.
— Твари, подобные Хромому, — процедил он, — создают себе двух врагов на месте каждого уничтоженного.
