Жуткая боль прострелила ногу от стопы до самого паха! Из груди Артема вырвался хриплый стон, он повалился обратно на пол и пополз в направлении спальни, закусив нижнюю губу.
Очутившись у комода, он запустил руку в ящик, яростно отшвырнул попавшуюся под руку пустую кобуру, нашарил пузырек, зубами сорвал с него крышку и, вытряхнув в рот пару таблеток, проглотил их, судорожно двигая пересохшей глоткой.
Не зная, куда деваться от боли, Артем начал стучать кулаками в стену, пока боль в сведенной судорогой ноге не начала ослабевать. Через некоторое время она утихла совсем. Артем перевернулся на спину и прикрыл глаза.
Не сегодняшние побои были причиной этих страданий. Виной тому — давняя рана, полученная Гориным несколько лет назад и с завидной регулярностью дававшая знать о себе. В его памяти всплыли события почти двадцатилетней давности…
Казалось, что почва на нильском побережье пропиталась до самого основания: подошвы армейских ботинок утопали в ней почти целиком, оставляя водой отчетливые следы. Именно благодаря таким следам шестеро вооруженных преследователей могли безошибочно определить курс своего движения.
Стояла обычная для этих мест духота, неудобная и непривычная египетская военная форма была мокрой от пота, который вдобавок еще и заливал глаза.
— Здесь притормозим, — скомандовал майор Татарников, когда группа углубилась в прибрежные заросли. — Теперь держать ухо востро — эти шакалы могут засаду устроить в таких кустах. Стволы на изготовку, мужики.
Звук передергиваемых затворов вывел Артема из раздумий, и он встретился взглядом с не очень дружелюбным взглядом Татарникова.
— А вы, лейтенант Горин, с нами пойдете или здесь посидите? — произнес майор. — Ты чего как вареный сегодня, на солнышке перегрелся?
— Как-то не по себе мне здесь, — Артем достал из поясной сумки гранату для подствольника и начал ее пристраивать.
— А ты, я гляжу, любитель всех этих новомодных херовин? — Татарников продолжал фокусировать внимание на Горине. — Доверять можно лишь вот… — он хлопнул по затворной крышке своего «АКМС», — проверенным вещам. С этой штукой я еще во Вьетнаме воду на рисовых полях хлебал. А этими висюльками, — он кивнул в сторону подствольника, — пускай «гражданка» на полигонах играется.
Артем не спорил, ибо вступать с майором в дискуссию было бесполезно. Татарников обладал непоколебимой уверенностью в том, что знает все, и в какой-то мере это соответствовало действительности. По крайней мере, боевого опыта ему было не занимать. Посему всякий спор с ним лишь затягивал оппонента в череду поучительных наставлений. Да и настроение у Горина с утра было препаршивое…
— Что может быть противнее теплой воды? — Старлей Приходько отхлебывал из фляжки. — Наверное, только теплая водка.
— Нет, холодная баба, — возразил Татарников.
По отряду прокатился тихий гогот.
— Искупнуться бы, товарищ майор, — продолжал Приходько.
— Мечтать — оно, конечно, не вредно, — ответил Татарников. — А не боишься, что крокодил яйца откусит?
Парни снова отреагировали дружным негромким хохотом.
— Не смешите ребят, товарищ майор, — тоже расплылся в улыбке Приходько. — Чего кому-то и стоит бояться в этой дыре, так это каждого из здесь присутствующих. Скорее бы догнать тех свиней…
Приходько не преувеличивал: шестеро человек в египетской униформе без опознавательных знаков, но с новейшим оружием и оснащением, являлись бойцами диверсионного подразделения при контрразведке КГБ. За плечами каждого был немалый боевой опыт, заработанный в «горячих точках», разбросанных по всему земному шару. В настоящее время судьба закинула их в Египет — очередные тренировки в реальных условиях. Как метко выражался майор Татарников: «Тяжело в ученье, когда оно в бою».
Гнев же Приходько был адресован вражеской разведгруппе, уничтожившей сегодня на рассвете расчет зенитно-ракетного комплекса, который принадлежал советским ПВО, базирующимся в окрестностях Каира. Группа Татарникова получила задание настичь диверсантов, они не должны были уйти безнаказанно…
— На северо-восток чешут, — Татарников сверился с компасом. — Все верно, там дорога.
