— Именно это я и объяснил мистеру Бриггсу, дорогая, — подхватил Джерри, — и намерен твердо держаться своего решения, так что не расстраивайся, Полли (она начала было плакать). Я не вернусь к старому, даже если бы это позволило мне зарабатывать вдвое больше. Решено, женушка. Ну, улыбнись и не тужи, а я поехал на стоянку.
Со времени того разговора минуло три недели. Миссис Бриггс ни разу не наняла Джерри, и ему не оставалось ничего другого, как довольствоваться заработком, перепадающим от случайных пассажиров. Джерри тяжело переживал это, так как подобная работа была, разумеется, труднее и для человека, и для лошади. Но Полли старалась приободрить его, все время повторяя: «Ничего, папочка, ничего!
Спокойно трудись,
Ни о чем не тужись,
Все будет хорошо
Когда-нибудь еще».
Вскоре все узнали, как и почему Джерри потерял своих лучших клиентов. Большинство сочли его глупцом, но двое или трое взяли его сторону.
— Если рабочие люди не будут неукоснительно соблюдать воскресенья, — сказал Трумен, — у них скоро вообще не останется никаких прав. А это — законное право каждого человека и каждого животного. День отдыха дан нам Господом, мы должны сами пользоваться правами, дарованными Законом Божьим, и для детей своих их сберечь.
— Хорошо вам, набожным ребятам, так говорить, — с саркастической улыбкой возразил Лэрри. — А я не отказываюсь заработать шиллинг-другой, когда только предоставляется возможность. Я не верю в Бога, потому что не вижу, чтобы верующие были чем-то лучше других.
— Если они не лучше, — заметил Джерри, — стало быть, они и неверующие. С таким же успехом можно утверждать, что законы нашей страны нехороши, — на том лишь основании, что есть люди, которые их нарушают. Если человек невыдержан, груб, не возвращает долгов, это не верующий человек, сколько бы он ни ходил в церковь. И если отдельные люди неискренни, плутоваты, это не бросает тени на религию в целом. Истинная вера — самое дорогое и лучшее, что есть в мире, это единственное, что способно сделать человека счастливее, а мир — более справедливым.
— Если религия для чего и нужна, — отозвался Джонс, — так это для того, чтобы ваши верующие не заставляли нас, неверующих, работать по воскресеньям — многие из них, как известно, это делают. Вот почему я и считаю, что религия — одно притворство. Например, разве стали бы мы выезжать по воскресеньям, если бы верующие не ездили в этот день в церкви и часовни? Но они от своих привилегий, так сказать, не отказываются, а мы должны из-за этого жертвовать выходными. Это им придется держать ответ перед Богом за мою бессмертную душу, если я не сумею ее спасти!
Его речь была встречена аплодисментами, но Джерри прервал их:
— Сказано красиво, но совершенно неверно. О своей душе каждый обязан печься сам. Ее нельзя положить к чужому порогу, словно подкидыша, и надеяться, что кто-то о ней позаботится. И потом, видите ли, раз вы постоянно торчите на козлах в ожидании заработка, люди думают: «Если мы его не наймем, это сделает кто-то другой; видимо, никакой выходной ему и не нужен». Конечно, они не зрят в корень, а то поняли бы, что если бы им каждое воскресенье не требовался экипаж, и вы бы здесь не стояли. Но люди редко добираются до сути вещей — это ведь может оказаться и неудобным. Однако, если бы вы, воскресные извозчики, дружно объявили воскресенье днем отдыха, все встало бы на свои места.
— А что же будут в этом случае делать добрые прихожане, которые не смогут послушать своих любимых проповедников? — ехидно заметил Лэрри.
— Не мое дело решать за других, — ответил Джерри, — но если они не в состоянии дойти до дальней церкви пешком, пусть посещают ближнюю; если идет дождь, пусть надевают плащи, как делают это в будни. Ежели дело хорошее, его следует совершить в любом случае, а ежели дурное, — так пусть вершится без нас. Праведный человек всегда свой путь сыщет, и это так же справедливо в отношении извозчиков, как в отношении прихожан.
