Из экипажа проворно выскочил пожилой мужчина плотного сложения, с лихо закрученными усами и военной выправкой.
— Хозяин дома? — еще издали повелительным тоном спросил он у спешившего к нему Бибока.
Тот ответил вопросом на вопрос:
— А вы кто будете?
— А?
— Я спрашиваю: кто вы такие, господа? — пояснил Бибок.
— Тебе что за дело? Гости — и баста! Веди нас к барину. Но Бибок не привык так легко сдаваться.
— Что вы гости, я вполне допускаю. Но я — дворянин, а посему нечего мне «тыкать». Точка! К барину же я вас не пущу, пока вы не покажете, что у вас на телегах в этих ящиках. Эй, солдаты! — крикнул он своим воякам, дремавшим на террасе. — Принесите-ка сюда фонари!
Усатый вздрогнул при этих словах, и тут в разговор вступил второй приезжий. Голос у него был более звучный и приветливый.
— А вы, сударь, кто такой, — позвольте узнать?
— Я — полковник Бибок. Хотя вопросы задавать здесь должен я, а не вы.
В этот миг приезжий выхватил из брички ружье, словно имя Бибока и его чин произвели на него неприятное впечатление. Это показалось «полковнику» совсем уж подозрительным, и он заговорил еще строже:
— Ну? Скажете вы, кто вы такие?
— Мы — друзья хозяина, — отвечал второй, поигрывая карабином.
— Доложите барину, — сказал усатый, — что к нему приехал самый умный его дружок.
— Вы со мною шуточки не шутите! — сердито прикрикнул на них Бибок. — Я этого не люблю. Или скажите, кто вы такие, если вы с добрыми намерениями, или отправляйтесь восвояси туда, откуда приехали.
— Так я же вам сказал, — весело рассмеялся усатый. — Вызовите сюда хозяина, господина Пала Гёргея, он нас признает.
— Я не сделаю и шага, пока вы не покажете мне, что у вас в сундуках.
В это время тетушка Марьяк высунула из окна свою взлохмаченную голову.
— Эх, господин Бибок! — напустилась на него бойкая экономка. — Вы, чего доброго, еще выгоните со двора родного брата его превосходительства? А я вас, барин, сразу по голосу узнала, целую ручку. Я сейчас, сейчас, ваше превосходительство! Вот только платок на плечи накину. Эй, Жужи, Марча, Анча, где вы? Господин Бибок, крикните им, они где-нибудь там, бесстыдницы, точат лясы с солдатами. Пусть поскорее растапливают печь. Ведь вы, господа, еще не ужинали? Как так: ужин не нужен? Это мы еще посмотрим. Я знаю, как надо принимать таких дорогих гостей. Вот обрадуется его превосходительство!..
Тем временем солдаты принесли фонари, а Бибок попросил у прибывших прощения, он, дескать, не знал, с какими знатными гостями имеет честь говорить. Однако же встретил он их, как того требовали его обязанности, — ведь ему вверена охрана жизни вице-губернатора в эти опасные времена, и, право же, приезжие господа сами виноваты: зачем не сказали, кто они такие.
— Я же просил вас, — рассмеялся усатый, — передать барину, что к нему приехал самый умный его дружок. Я но кто иной, как Тамаш Эсе.[31]
В ту пору имя это было уже широко известным, и Бибок, сорвав с головы шапку и щелкнув каблуками, воскликнул:
— Милости просим, сударь!
— Я не назвал своего имени, потому что принял вас за одного из императорских полковников. А для них мое имя что для быка красная тряпка.
Вице-губернатор обрадовался гостям: давно не бывал у него старший брат и знаменитый куруц Эсе, весельчак и шутник, о котором говорили, что он "человека либо головы лишит, либо до смерти рассмешит". Однако же Пала Гёргея несколько удивило это неожиданное посещение. Что заставило "топорецкого отшельника" приехать вдруг сюда да еще с таким спутником? Господин Тамаш всегда что-нибудь замышляет.
Янош Гёргей отвечал на расспросы уклончиво, сказал, что просто соскучился, давно не видел младшего брата, вот и решил погостить у него денька три, потолковать, отвести душу. Относительно сундуков Эсе сам поспешил объяснить, что он везет приданое одной знакомой вдовы, которая собирается вторично выйти замуж. На вопрос — откуда же едут желанные гости, хозяин получил довольно путаный ответ, но и это ничуть не помешало всеобщему веселью; даже такие горестные сяова, как: "Reerudescimt inclytae gentis Hungarae vulnera" ["Вновь открылись раны славной венгерской нации"
