«Далеко еще?.. — думала Ивица, напрочь разморенная жарой. — Когда я смогу остановиться?»
Ивица вышла к лугу, встала в тени красного клена с длинными ветвями и в нерешительности прикрыла глаза. Когда сильфида открыла их вновь, перед ней застыл черный единорог.
— Ох! — тихо вырвалось у Ивицы.
Единорог стоял посреди луга весь в брызгах ярких солнечных лучей. Он был черный как смоль, такой темный, что казался сотканным из полночных теней. Он стоял перед Ивицей с поднятой головой, грива и хвост свободно висели в неподвижном воздухе, он был статуей, вырезанной из прочного черного дерева. Зеленые глаза неотрывно смотрели на сильфиду, и в глубине их была мольба. Ивица набрала в легкие гнетущий горячий воздух и почувствовала ожог яркого солнца. Она прислушалась. Глаза единорога беззвучно говорили, вызывая и отражая образы из припомнившихся снов и забытых видений. Ивица прислушалась и поняла.
Погоня была окончена. Черный единорог больше не убежит от сильфиды. Он привел ее ко времени в нужное место. Осталось лишь выяснить зачем.
Ивица с опаской пошла вперед, с каждым шагом ожидая, что единорог исчезнет, сорвется с места и убежит. Но нет. Он продолжал стоять, неподвижный и призрачный. Ивица сняла с плеча уздечку, развернула ее и показала единорогу. Солнечный свет плясал на постромках и застежках, пронизывая яркими искрами лесные тени. Единорог ждал. Ивица вышла из укрытия под красным кленом на залитый солнцем луг, и ее опалило зноем. Глаза сильфиды цвета морской волны моргнули, по щекам покатились внезапно нахлынувшие капельки влаги, Ивица откинула назад длинные волосы. Единорог не двигался.
Совсем близко от животного Ивица вдруг замедлила шаг, а затем остановилась. Ее захлестывали волны сомнения, подозрения и страха, неясные, неожиданные шепоты предостерегали ее. Что она делает? О чем она думает? Черный единорог несет такое проклятие, что кто хоть раз подойдет к нему близко, тот пропал! Это существо — демон ее снов! Кошмар, преследующий ее по ночам, неотвязный, как смерть!
Ивица ощущала на себе тяжелый взгляд сказочного существа. Она чувствовала его присутствие, как чувствуют, болезнь. Ивица попыталась бежать, но не могла. Она отчаянно боролась с готовыми поглотить ее эмоциями и отгоняла их. Она медленно и глубоко вдыхала душный полуденный воздух и заставляла себя смотреть в изумрудные глаза. Она не отводила взгляда. В глазах единорога не таилась болезнь или смерть, не таился злой демон. В этих глазах были нежность, и тепло, и мольба.
Ивица сделала еще несколько шагов.
И тут ее остановило что-то новое. Шестое чувство, которое вдруг быстро и безошибочно подсказало ей:
Бен близко, он здесь что-то ищет… но что?
— Бен? — в ожидании прошептала Ивица.
Но никто не отозвался. Она была наедине с единорогом. Она не сводила глаз с животного, его стать восхищала. Ивица облизнула губы и снова пошла вперед.
И снова остановилась. Ее грудь вздымалась.
— Я не могу прикоснуться к тебе, — еле слышно обратилась она к совершенному, невероятно чудесному сказочному существу. — Я не могу. Если я это сделаю, я умру.
Ивица знала, что это так. Она знала это бессознательно, как всегда. Никто не может коснуться единорога, никто не имеет такого права. Он из мира красоты, куда не должен даже пытаться проникнуть ни один смертный. Это все равно что осколок радуги, его нельзя брать руками, такими, как у Ивицы. Легенда и песни шептали ей обрывки предостережений. Она чувствовала, как по ее щекам текут слезы и в горле застрял ком.
«Прекрасное существо, я не могу…» И тут она прикоснулась. Едва ли отдавая себе отчет, что происходит, быстро, машинально, бездумно сделала несколько последних шагов, протянула руки к черному как ночь существу и нежно, осторожно надела на его покорную шею уздечку из золотых нитей. Делая это, Ивица погладила шелковую шерсть на морде, и прикосновение наполнило сильфиду восторгом. Она почувствовала под руками шелест гривы, и произошло чудо. Ивицу захлестнули непрошеные образы, беспорядочные и не вполне понятные, но непреодолимые. Теперь она без страха прикасалась к единорогу и наслаждалась своими ощущениями. Казалось, она не могла удержаться. Не могла остановиться. Она снова заплакала, чувства ее были обнажены. Слезы бежали по щекам, и она стала неудержимо всхлипывать.
