Изучение друг друга кончилось. Тьюс первым отвел взгляд, вздохнул и потуже завернулся в лоскутную мантию, чтобы отогнать усиливающийся ночной холод. От тревоги лицо волшебника было усталым и изборожденным морщинами. Одежда запылилась и порвалась. Абернети выглядел не лучше. Их лишили всего. Их выгнали сразу же после того, как король узнал, что поимка черного единорога сорвалась. Король не дал им возможности оправдать собственные действия и не предложил объяснения для своих. Как только Тьюс и Абернети вернулись в замок Чистейшего Серебра, их встретил посыльный с коротким письменным приказом. Их освобождали от всех должностей. Они могли идти на все четыре стороны и никогда не возвращаться ко двору.
Сапожок, которому, судя по всему, был предоставлен выбор, пошел с ними. Почему, он не объяснил.
— Когда мы начали охоту, я не собирался дать единорогу ускользнуть, — тихо продолжал советник. — Я собирался его поймать и, как было приказано, передать королю. Я полагал, что это опасная затея, потому что черный единорог давно считался существом, приносящим несчастье. Но король показал выдающиеся способности обращать несчастье себе на пользу. — Волшебник помолчал. — Признаюсь, меня тревожило настойчивое стремление короля немедленно поймать животное и его отказ объяснить нам эту настойчивость. Однако я все же намеревался заполучить единорога. — Советник глубоко вздохнул. — Но когда там, в лесу, я увидел перед собой это живое чудо, когда я увидел, какой он, я не смог допустить, чтобы его поймали. Не знаю почему, просто не смог. Нет, не правда, я знаю почему. Это было бы не правильно. Я почувствовал, что это так. Разве ты не почувствовал то же самое, Абернети? Единорог не предназначен для короля. Он не предназначен ни для кого. — Тьюс снова неуверенно поднял взгляд. — И я применил чары, чтобы он никому не достался. Я помог ему убежать.
Абернети схватил какую-то пролетавшую мимо мошку, затем опять водрузил на нос покрытые пылью очки и чихнул.
— Надо было сказать это раньше, волшебник, а не заставлять меня думать, что магия снова оказалась сильнее тебя. Теперь я по крайней мере это могу понять.
— Можешь? — в сомнении покачал головой Тьюс. — А я не могу. Я пошел против желания Его Величества, которому принес клятву верности. Но мне показалось в тот момент, что, если я выполню его приказ, это будет не правильно. Выходит, король был прав, что выгнал меня.
— И, надо полагать, прав, что выгнал меня?
— Нет, тебя он не должен был выгонять. В том, что случилось, нет твоей вины.
— Честно говоря, он был не прав, когда выставил нас обоих!
Советник беспомощно пожал плечами:
— Он король. Не нам его судить!
— Гм! — ехидно хмыкнул Абернети. — Охота была неблагоразумным шагом, хоть король так рассудил. Он знал историю черного единорога. Мы сказали, что это животное не поймаешь в охотничий капкан, но Его Величество король оставил наш совет без внимания. Раньше он никогда такого не делал, волшебник. Он помешался на этом единороге, вот что я тебе скажу. Только о нем и думает. Он лишь однажды заговорил об Ивице, да и то посетовал, что она не несет золотую уздечку. Король пренебрегает своими обязанностями, не выходит из своих покоев и никому не доверяет. С тех пор как ты вернул ему волшебные книги, король ни разу не упомянул о них. Я надеялся, что он по крайней мере хоть заглянет в них, чтобы найти способ вернуть мне прежний облик. Когда-то король сделал бы это даже не задумываясь… — Писец застенчиво умолк, сердито поглядывая на пламя костра. — Ну ладно, это не важно. Суть в том, советник Тьюс, что в последние дни король не в себе. Он сам не свой.
Совиное лицо волшебника исказилось в задумчивой мине.
— Да. — Тьюс быстро посмотрел на Сапожка и с удивлением заметил, что кобольд кивает в знак согласия. — Да, он определенно сам не свой.
— Он такой с тех пор…
— Как мы обнаружили в его спальне самозванца?
— Да. С той ночи.
Они снова помолчали. Потом их глаза встретились, и то, что отразилось в этих глазах, поразило и Абернети, и советника Тьюса.
— Возможно ли… — неуверенно начал Абернети.
