Второй день прошел так же. Мы прочесали луга. На западе достигли подножия холмов, но ничего не увидели. Снова разбили лагерь и стали ждать. Всю ночь были начеку.
Бен подумал, сколько он потерял времени, пока из Вечной Зелени попал сюда, на крайний север. Четыре дня. Продвигаться по Озерному краю мешала погода. Кроме того, он был вынужден обойти замок Чистейшего Серебра с востока, чтобы не наткнуться на стражников, так как они могли узнать в Бене того незнакомца, которого король приказал изгнать из страны. Всю дорогу Бену пришлось путешествовать пешком, потому что у него не было денег на лошадей, а до того, чтобы воровать, он еще не опустился. Должно быть, Бен разминулся с охотниками меньше чем на день. Бен стал гадать, что было бы, если бы он с ними встретился.
Охотник откашлялся и продолжал:
— Тут между людьми возникла какая-то неприязнь, — мрачно говорил он. — Некоторые чувствовали, что зря тратят время. Не важно, двадцать монет или сколько, никто не хочет быть дураком. Господа тоже подзуживали, досадуя на то, что мы якобы работаем не в полную силу, следим не так пристально, как надо, и зверь мог проскользнуть незамеченным. Мы знали, что этого не может быть, но они хотели услышать другое. И мы сказали, что будем стараться и смотреть в оба. Но, говоря между собой, мы сомневались, есть ли на что смотреть в оба. На третий день мы прошли на запад до самых гор, и тогда мы нашли его. — Глаза охотника внезапно оживились, в них отражалось волнение так же ярко, как пламя костра. — Дело было к концу дня, солнце укрылось в тумане и ушло за горы, и участки леса, которые мы прочесывали на холмах. покрылись тенями. В это время суток все выглядит как-то нечетко, и чудится везде какое-то движение. Мы пробирались по сосновому бору, окруженному деревьями твердых пород и заросшему густой порослью и кустарником. Нас было шестеро, а вокруг была еще сотня людей, и на востоке орала и перекликалась шеренга загонщиков. На холмах было жарко — странный вечер. Мы совсем измотались и устали гоняться за призраком. Появилось ощущение, что охота закончилась ничем. Жара и насекомые превращали работу в наказание, все тело ныло и болело, мы еле волокли ноги. Выбросили из головы мысли о единороге, скорее бы прекратить эту охоту и вернуться домой. Решили, это какой-то розыгрыш. — Охотник помолчал. — И вдруг среди сосен послышался шорох, просто мелькнула какая-то тень, больше ничего. Я, помнится, подумал, что глаза меня подводят, и тут она мелькнула во второй раз. Я Хотел сказать Дейну, он работал слева от меня. Но придержал язык: наверное, слишком устал, чтобы разговаривать. Я просто, мучаясь от жары, перестал копаться в кустах и стал наблюдать, не будет ли еще какого движения. — Он глубоко вздохнул и напряг подбородок. — Свет вдруг совсем пропал, будто все небо на миг заволокло облаками. Я помню, как это было. Воздух горячий и неподвижный, ветер словно замер. Я смотрел — кусты расступились, и появился он, единорог, совершенно черный и блестящий, как ртуть. Он казался таким маленьким. Он стоял и смотрел на меня долго-долго. Я заметил козлиные копытца, львиный хвост, гриву, спускающуюся по шее и по спине, щетки над копытами и крутой рог. Единорог был такой, как в старых сказках, но прекраснее всего на свете. Матерь Божья, он был великолепен! Другие тоже увидели его, по крайней мере некоторые. Дейн только взглянул, другие двое сказали, что видели его близко. Но не так близко, как я, о Боже! Я стоял рядом с ним! Совсем рядом!
Потом он убежал. Нет, не убежал, он не спасался бегством. Он подпрыгнул и словно пролетел мимо меня; само движение и грация, как тень парящей птицы. Он промчался мимо меня в мгновение ока — фьють, и как не бывало. Я стоял и смотрел ему вслед, и сомневался, вправду ли я его видел, и отвечал себе, что вправду, и восхищался его красотой и думал, что, оказывается, он существует…
Слова подступали к горлу, охотник будто давился ими в порыве необыкновенного волнения. Мужчина поднял руки и стал бурно жестикулировать в такт своему рассказу. Бен сразу же затаил дыхание, он смотрел как завороженный и хотел, чтобы очарование продолжалось.
