– Молодца, командир!
Ремез швырнул еще одну гранату.
Пауза.
Еще одну, последнюю. Снова короткий интервал – и очередь из автомата.
Двое берберийцев ткнулись головами в песок.
* * *
Прожектора вертолетов высветили внизу на тропе вереницу вооруженных людей. Сколько ни всматривался Аносов, видел только бородатых таджиков. Они пребывали в некоторой растерянности, нерешительности, однако стволы их автоматов были направлены на вертолеты.
– Передай им, – попросил Олег пилота, – чтобы они не делали глупостей. Я вижу, у них есть подствольные гранатометы.
Летчик с готовностью откликнулся на просьбу лейтенанта. Усиленный мощным динамиком, его голос грозно прозвучал в горах:
– Если хоть одна падла выстрелит в вертолет, вниз полетит ракета класса «воздух – поверхность».
Для убедительности пилот развернул машину, освещая пилоны «Ка-136», на которых крепились ракеты. «Ястреб-1» качнулся в воздухе, словно действительно намеревался сбросить ракету.
«Хеликс» принял прежнее положение.
– Я «Ястреб-1», – раздался в эфире голос летчика. – Прочистить им уши, лейтенант? Боюсь, они плохо слышат нас.
– Давай, – ответил Аносов. – И быстро уходим. Времени нет.
Пилот взялся за гашетку скорострельной пушки, снаряды калибра 30 миллиметров вздыбили красноватую породу пониже горной тропы. Боевики Юсупа мешками повалились на землю.
Вертолеты едва набрали скорость, как на связь с Аносовым вышел капитан Яруллин.
– Олег, подо мной вооруженная группа таджиков. Направление на запад. Наших среди них нет. Что нам делать?
– В бой не вступай.
– Понял.
– Пугни их для острастки.
– Ясно.
– Равиль, я тебя ждать не буду. На выходе с тропы пойду прямиком на Умуджкант. А ты догоняй. Не нравятся мне эти маневры таджиков.
– Понял, Олег.
Еще десять минут полета, и «Хеликс» наконец-то окончил свое продвижение вдоль ущелья. За это время Аносов чего только не передумал. Бойцы молчали, сосредоточенно глядя перед собой.
– Вижу машины, – сообщил пилот. – Четыре «КамАЗа». В пятнадцати метрах от автодороги. Держитесь, ребята, я пройду над ними с ускорением.
Двигатели вертолета взревели. «Хеликс» чуть опустился и пронесся в нескольких метрах от грузовиков. Cразу же вслед за ним, но чуть выше, прошел вертолет сопровождения. Пилот заложил крутой вираж и развернулся.
– Видел одного человека, – доложил он. – Машет руками. Кажется, я разглядел еще кого-то рядом с ним. Трупы, что ли...
Аносов тотчас отдал команду десантникам:
– Приготовились!.. Выходим!
Вертолет завис над землей, и «беркуты» один за другим покинули борт. «Ка-136» сверху освещал панораму.
Навстречу спецназовцам бежал незнакомый человек.
– Стой! – скомандовал Аносов. – Руки!
Костя поспешно выполнил приказ. Напор ветра от винтов гнал на него тучу желтоватой пыли. Глаза слепили прожектора вертолетов.
– Печинин Константин, – торопливо представился он. – Отряд «Витязь». Вы за Орешиным?
Аносов наклонил голову.
– Кто там с тобой? – Он указал Косте за спину.
– Трупы. Боевики Юсупа. Так вы за Орешиным?
– Да. Где он?
– Не здесь. Не теряйте времени, – поторопил его Костя. – Зенин и Ловчак на пути...
Аносов махнул ему рукой:
– В машину, быстро. Дорогой все расскажешь.
Костя увидел за плечом командира спецназа снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Его осенила догадка.
– Вы Аносов? – спросил он. – Олег?
– Да, – лейтенант пропустил Печинина впереди себя и последовал за ним. – Откуда меня знаешь?
– Алексей Ремез рассказывал, Николай Кавлис.
– Ладно, парень, давай ближе к делу. Где сейчас Орешин? Куда отправились Зенин с Ловчаком?
* * *
Сердце Зенина готово было выпрыгнуть из груди. Никогда он еще так быстро не бегал, ни на марш-бросках, ни на соревнованиях. Он постоянно слышал голос Алексея, который во время интенсивного огня имел привычку разговаривать сам с собой. Сейчас у них там секунды для передышки нет.
И Зенин бежал.
Сзади Ловчак, который никогда не отличался особо быстрым бегом, но сейчас бил все собственные и мировые рекорды. Ему чуть полегче, перед ним спина товарища, под ноги он почти не глядит. А Михаилу приходилось следить за дорогой.
Подъемы, спуски, резкие повороты узкой тропы. Где возможно, бойцы сокращали дистанцию, срезая углы. И все же не глаза следили за дорогой, вел инстинкт.
