Вовка чувствовал себя неплохо. Тетка ежедневно ходила с ним на прием к специалисту в Институт психотерапии. Врач принял их хорошо, узнав, что они пришли по рекомендации Ильинской. Буквально вчера он сообщил, что мальчику достаточно показываться у него раз в неделю.
Действительно, внешне Володя не был похож на ребенка, который перенес сильнейший шок. Ольга не знала, что он почти не отреагировал на смерть матери. Несколько дней, проведенных в плену, на протяжении которых Анна постоянно твердила ему, что с ними все будет хорошо, что папа спасет их, мысли мальчика были заняты только отцом. Он ждал его каждую минуту. А когда увидел, отец удалился от него. И для него это стало страшнее, чем смерть матери.
Днем он выглядел нормальным ребенком, но сон преображал его. Особенно под утро. Ольга вскакивала с постели, когда мальчик кричал. Она будила его, как просил доктор, «разгуливала», давала сладкого чаю. И только спустя двадцать-тридцать минут снова укладывала в постель. Утром спрашивала его: «Володя, что тебе снилось?» Он подолгу не мог вспомнить. Но все же вспоминал: «Приснилось, что мы с дядей Колей прыгаем из автобуса. Потом все взорвалось. Маму убили. Потом мы с дядей Колей ехали в машине. Там дядька такой был смешной. Все время говорил: «Ай-ай-ай. Ай-ай-ай».
По совету врача Ольга просила мальчика рисовать свои сны, и он, вооружаясь фломастерами, усердно черкал. Если она не вникала в смысл рисунков, то просила его объяснить. Например, почему солнце на рисунках у него черное, почему себя он изобразил с автоматом, из которого по крутой дуге летит огромная пуля в виде авиационного снаряда... Потом они сжигали очередной рисунок, чтобы вместе с ним сгорали кошмарные сны.
Это было похоже на шаманство, однако своеобразная методика врача постепенно делала свое дело: мало-помалу мальчик приходил в норму. И все же каждое утро он встречал одним и тем же вопросом:
«Папа не приехал?.. А дядя Коля?»
Анна всегда понимала мужа, несмотря на то что порой ненавидела его профессию. Ольга разделяла ее чувства, однако постоянное напряжение сестры говорило о том, что беда ходит рядом. В какие страшные, непредсказуемые обстоятельства попадут Орешины, предположить не мог, конечно, никто.
Поначалу весь свой гнев Ольга вылила на Игоря. С ее губ срывались проклятия, она непременно хотела, чтобы он услышал ее; если он мучался в плену, пусть его страдания будут невыносимыми. Потом Ольга стала думать, что Анна приехала в Петербург по ее просьбе. И в Полярный не вернулась. Часть вины за случившееся лежало на Ольге, она не могла отделаться от этого чувства, хотя понимала, что глупо винить себя за это.
А Игоря?..
Нет, это был первый порыв, необузданный и неоправданный. Игорю так плохо, что трудно себе представить. Ольга поняла, что человек, которого всю жизнь любила Анна, необходим ей, Володьке. И она нужна Орешину, чтобы поддержать хотя бы первое время.
Ольге пошел тридцать седьмой год. Она уже привыкла жить одна и в дальнейшем не собиралась связывать себя семейными узами. С Игорем – даже ради мальчика, который любил ее как вторую мать, тем более. Даже думать об этом непристойно.
Только бы с Игорем все обошлось.
Водитель такси уже проехал платформу «Аэропорт» и сворачивал с Пулковского шоссе на Штурманскую улицу.
Головачев встречал Ольгу на автостоянке. Одет он был в военную форму, в руках дорожная сумка.
– Ольга Васильевна, – начал генерал, беря женщину под руку, – мне очень неудобно, что я заставил вас приехать. Надо было самому навестить вас, но у меня в запасе всего двадцать минут.
– Да, да, вы уже говорили об этом по телефону. Давайте пройдем к терминалу, а то вы действительно опоздаете.
– Я пройду на поле в другом месте. Вылетаю спецрейсом до Полярного. Такой день, сплошь специальные рейсы.
– Александр Ильич, – Ольга взяла его за руку, – по вашим глазам я вижу, что у вас есть хорошие новости.
– Не скажу, что хорошие, но обнадеживающие. Мы с вами несколько раз говорили о людях, которым необходима удача. Сегодня решился вопрос о группе поддержки, которая, если успеет, обеспечит им надежный отход. Вместе с Игорем.
