* * *
Трубы наконец закончились. Митя и Сулим поднялись по винтовой лесенке и, миновав три плана кулис, очутились в узком коридорчике, ведущем к гримерным комнатам.
– Вон он, там, – показал Митя на одну из приоткрытых дверей. Уверенно прошагал по коридору, встал на пороге и окликнул: – Васька!
Помещение гримерки было забито до отказа. Какие-то незнакомые, не рок-клубовского вида личности. «Сайгоновские» девочки в длинных, до земли, грязноватых юбках, с «фенечками», с характерным, обреченно-многозначительным взглядом – все они загораживали от взгляда Сули Василия Лекова.
Митя кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание. Бесполезно.
– Леков, – он попытался придать своему голосу значимость. Что ни говори, а сзади сам Сулим в затылок дышит.
Две или три девушки обернулись и враждебно зыркнули на Митю. Суля скучающе смотрел по сторонам.
– Леков! – Митя начал терять терпение.
– Ну чего еще? – Леков бесцеремонно отодвинул одну из девиц. Лицо его было красным и потным.
– Слышь, Василий... – Митя запнулся. – Короче, вот, знакомься. Это Андрей.
Леков, не вставая, из-за спин вытянул руку. Чтобы пожать ее, Суле пришлось пересечь гримерку. Пересек. Пожал потную ладонь артиста.
– Андрей? – спросил Леков заговорщицки.
– Андрей, – подтвердил Суля.
– Андрей... – Леков понизил голос и вдруг громко и радостно выпалил: – Держи нос бодрей.
И первый, не дожидаясь реакции окружающих, заржал, донельзя довольный собой.
– Ладно, не куксись. – Леков ухватился за кого-то и грузно поднялся со стула. Качнулся. Утвердил равновесие. – Вы это, – он обвел взглядом почитателей и грозно повторил: – Вы это!
– Василий. Митя попытался перехватить инициативу. Вот ведь козел. Подонок полный. И какого хрена Стадникова в нем нашла. Дура!
Не слушая его, Леков подошел к Суле. Все стояли и чего-то ждали. Похоже, какого-нибудь аттракциона, который вот-вот отмочит их кумир.
Леков медленно повернул голову.
– Пидоры гнойные, – рявкнул он на барышень, явно путая их с кем-то. – Мудозвоны.
Он показал трясущейся рукой на Сулю:
– Вот... Вот человек! А вы – кал чистой воды. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Слушайте, козлы.
Одна из барышень хихикнула. Подружка ткнула ее локтем, но поздно.
– Чего ржешь, мудак! – заревел Леков. – Пойдем выйдем.
Внезапно он утерял интерес к девчушке.
– Слушайте, уроды, – голос его сделался торжественным. – Сидим мы с ним в этой, обсер... обсер... Ну там, где люди ночью сидят. С телескопами. Я ему: на хрен же ты у меня фотопластинки помыл? Это я ему так. А он молчит. Потому что не такое говно, как вы. У него этих фотопластинок... – Леков ухватился за пиждак Сули. Преданно посмотрел ему в лицо. Потом снова уставился на слушательниц. – Много ему их надо. Потому что... Потому что это, эврибади, гений. Он... он звезду новую открыть хотел. Точно?
Леков уткнулся лицом Суле в грудь. Отпрянул.
– Гений он. Он звезду открывал. Ему фотопластинки во как были нужны. Когда звезду новую открываешь, до черта фотоматериалов изводить приходится. А теперь открыл и сюда пришел. А вы, козлы, не врубаетесь. Он звезду открыл. В созвездии имени XX съезда КПСС. Скажи им! Скажи, астроном ты мой любимый! Суля брезгливо отцепил пальца Лекова.
– Давай-ка по коньячку. Суля мотнул головой Мите. Тот прикрыл глаза.
– По-конь-яч-ку, – пропел вдруг Леков. – Дер-нем-мы-по-конь-яч-ку.
Леков полез к Суле целоваться.
– Родной ты мой. Звездооткрыватель. Star Discoverer.
– Star Maker[10], – насмешливо уточнил Суля.
– Поняли вы?! – заорал Леков удивленной аудитории. – Стар мейкер он. Звезду открыл, козлы вы просто, козлы... И мне ее принес.
– Я принес целых пять звезд, – сказал Суля и достал бутылку.
Леков шумно упал на колени.
– Благодетель! Батюшка. Ваше преосвященство. Благословите. Исцелите золотушного.
Он пополз к Суле. Тот, не обращая внимания на прихипованный сброд, присел перед этим юродивым на корточки.
– Ладно, проехали. Сейчас поедем.
– Куда? – Леков поднял к Суле опухшее лицо. Взгляд его производил неприятное впечатление. Казалось, Леков смотрит куда-то сквозь Сулю, вдаль. И по фигу ему и Суля, и прихипованный сброд, и гримерка – все, все ему по барабану.
