Так и не начавшийся разговор прервался.
Тенро показалось, что его спутница на что-то злится и, пока он не смог понять на что именно, предпочел помалкивать. Свою злость Кира сполна выплеснула, забравшись на третью по счету вышку, обращенную на юг. Там она обнаружила мирно посапывающего брата Пагрида — Вароша, который спал в обнимку с мутной бутылкой.
— Поднимайся! — Прорычала ищущая, дважды наотмашь хлестанув ладонью по заросшему бородой лицу дозорного. Вырвав из рук мужчины бутылку, она швырнула ее за частокол и, когда раскрывший сонные глаза Варош начал протестовать, сильно ударила его ребром ладони по горлу.
Забывший дышать мужчина сполз по невысокому борту вышки, надсадно хрипя и тараща покрасневшие глаза.
— Попробуешь уснуть еще раз — убью лично. Уяснил? — Видимо для пущей убедительности, Кира выхватила кинжал и с поразительной скоростью вогнала его в доски рядом со щекой вздрогнувшего мужчины.
Едва покосившись на лезвие, Варош судорожно закивал, силясь промямлить что-то вразумительное.
— Клянусь, если на последней вышке я увижу спящего деревенщину — выброшу его за частокол! — возмущенно произнесла ищущая.
Тенро не стал говорить ей, что, скорее всего, именно так и произойдет. Он лишь с укоризной покосился на пытающегося встать Вароша и покачал головой, когда тот вытянул из-за пазухи еще одну бутылку.
Словно прочитав недобрые мысли охотника, дозорный поставил заначку в угол вышки и, выпрямившись, начал всматриваться вдаль. Или просто делал вид, что всматривается.
— Чем только думал твой отец, когда выставлял таких дозорных? — Не унималась возмущенная Кира. — Вокруг могут сновать измененные, а эти олухи спят на постах. Уму непостижимо!
— Прошлой ночью в дозоре стояли они же, значит днем — отсыпались, пока остальные работали. Вот и вышли снова в ночной дозор. Большинство местных не видели ничего страшнее лесных зверей, а они по частоколам не лазят. Вот мужики и расслабились…
— Это их не оправдывает.
— А я и не пытаюсь оправдать их. — Возразил ищущей Тенро. — Даже я не думал, что к дозорам отнесутся так наплевательски. Отец воевал против наэрцев и не знает, что из себя представляют измененные. Он видимо решил, что раз уж ищущие здесь, то и беспокоиться уже не о чем.
— Но ты же знаешь, что это не так, — что-то в глазах Киры изменилось и охотнику на миг показалось, что он заметил промелькнувший в них страх.
— Не думал, что тебя это так волнует, — медленно произнес Тенро, тщательно подбирая слова. — Обычно ищущие — другие. Как правило, у каждого из вас есть свое задание, и вы выполняете его любой ценой. Один из ваших, как-то, пожертвовал едва ли не полком, пытаясь пробиться в пещеры, где-то в глубине Застывшего леса.
— Аремий Грис, — Кира назвала имя того самого ищущего, о котором говорил охотник. — Один из старших адептов ордена Ищущих. Отправился в Застывший лес в поисках первопричины изменения.
— И сгинул там вместе со всеми воинами. — Безжалостно закончил Тенро. — И он не первый и не последний ищущий, пренебрегающий обычными людьми. Я видел немногих из ваших, но этого мне хватило, чтобы понять, как вы работайте.
— Разве увидев одного человека можно судить о многих? — Губы девушки тронула грустная улыбка. — Я просто не хочу, чтобы это снова повторилось…
— Повторилось что? — До восточной вышки идти было довольно далеко, так как Зеленые поляны имели вытянутую в длину форму, поэтому Тенро решил поддержать разговор, чтобы скоротать время.
К тому же ничего вокруг не предвещало беды.
— Я… — едва начав, Кира запнулась и испытывающее взглянула на охотника, словно решая, можно ли довериться ему. Наконец, тяжело вздохнув, девушка продолжила:
— Я родилась в деревушке, похожей на эту, близ Тариса. Мало что помню из прошлого. Теперь, та моя жизнь, кажется счастливой сказкой. Счастливой, но не долгой.
Кира замолчала, и Тенро не стал расспрашивать ее. Он просто пошел рядом. Спустя более двух десятков шагов, ищущая заговорила вновь:
— Все произошло внезапно. Меня разбудила мама. Она была испугана и вся в слезах. За окнами кричали люди. Мне стало страшно. Мама начала одевать меня, успокаивать. Я тогда еще подумала, отчего ее руки такие холодные и сильно дрожат. Мы выбежали на задний двор и она посадила меня на лошадь, к брату. Из дома доносились какие-то звуки, что-то падало и кто-то кричал, кажется, отец. Я заткнула уши, чтобы не слышать ужасных воплей, доносящихся со всех сторон. Я не разобрала, что сказала мама мне и брату сквозь слезы. Митр рванул поводья, и мы поскакали прочь, быстро-быстро. Все что я помню — удаляющееся мамино лицо и расползающееся по ее платью алое пятно. И наш дом… он горел, как и вся деревня.
